Oleg_Kr пишет:

Отодвигая занавес мировой закулисы. Сатанизм наступает!

<iframe width=”640″ height=”360″ src=”http://www.youtube.com/embed/tvT2zVeJeUM?feature=player_detailpage” frameborder=”0″ allowfullscreen></iframe>

Много бла-бла-бла,букаф и текста,а на выходе плотная дымовая завеса конспирологического тумана..

Ну скажите прямо что вся эта набирающая обороты история содомизации на западе направлена на слом культурного ядра,то биш христианства и по факту традиции вообще.

А что такое слом традиции и для чего он нужен?..Это обнуление счетчиков и тотальная манкуртизация охлоса.Обрушение норм,морали,критериев,границ дозвленного,нравственных ориентиров и т.д.Естественно что после такой гуманной операции у пациента начисто отбивается способность различия элементарных понятий добра и зла.Как там у классикв марксизма:

Так спрашивается зачем госпожа Четверикова ковыряется в каких то мелких деталях и блуждает в конспирологических дебрях,вместо того чтобы назвать вещи своими именами..

И просто сказать - это ФАШИЗМ..Так нет вместо этого мы будем разоблачать масонские заговоры,происки сионистов,буржуев называть - жрецами новой религии денег, буржуазную реакцию происками демонических сил, капитализм заговором нью эйдж..

Гспожа Четверикова называет себя аналитиком…Я плакалъ..

А кто тогда Эрвандович?..

Столкновение идеологий. Спектр политических убеждений

Левизна и правизна идеологий уже давно не является исчерпывающей характеристикой рассматриваемых политических убеждений. Такая классификация не может полноценно осветить все те необходимые хотя-бы для сносного анализа детали, без которых передать смысл становится намного тяжелее.

Само разделение на “левых”, отстаивающих социальную справедливость и равные возможности для всех слоев общества, и “правых”, желающих сохранить привычный порядок и преференции правящего класса, появилось во времена Великой Французской революции и определялось расположением отстаивающих те или иные идеалы в палате Национального Собрания.

Со временем, с расширением и смешиванием спектра политических идеологий, такая классификация утратила свою роль и была заменена более детальной, определяющей расположение определенного убеждения не просто в одномерном пространстве, а с построением графика, где осями были экономические и политические (как личные, так и общественные) свободы. Свобода слова, митингов, собраний etc. Чем ближе к центру такой системы координат находится режим, - тем он тоталитарнее. И наоборот. Чем отдаленнее, - тем демократичнее. Но с помощью такого способа можно охарактеризовать каждую отдельную идеологию, но не их взаимосвязь и отношения между собой. А оси такой шкалы по сути дублируют друг друга, так как:

Политика - есть концентрированное выражение экономики. (В.И. Ленин)

И в связи с этим становится очевидной примитивность такого графика политических убеждений. 

Привычной же характеристикой для политика может быть его оценка, как “либерала” или “консерватора”. Но и это разделение не имеет четких границ. Понятно, что либерал отстаивает определенные ценности свободы. Но консерватор, в свою очередь, может оставаться таким же либералом, как и первый в одной сфере, и быть ярым защитником традиционных ценностей в другой. Кто он тогда? Но это еще полбеды. Кем же будет являться либерал, выступающий за ограничение определенных прав и свобод? Еще один не вписывающийся в концепцию вопрос.

Ну а после распада Советского Союза, все понятия вообще перемешались и применялись в противоположных значениях. Консерваторы были “левыми”, так как коммунизм является именно левой идеологий, а именно она была устоявшейся для СССР. И те, кто ее защищал, были консерваторами. Но сам коммунизм, намерено отождествляемый с “правым” фашизмом, также оказывался “правым”. Либералы же были “левыми”, так как они формально боролись за свободу, равенство и благосостояние всех. То есть получалась полная каша. 

В связи с эти возникает необходимость визуализировать систему политических убеждений таким образом, что бы как можно более точно отобразить расположение и взаимосвязи идеологий относительно друг друга, а также проанализировать развитие и переходы между ними на основе практической политики последнего века. 
 

Итак, в начале было слово. Точнее три. “Свобода, равенство, братство”. Это был лозунг одновременно либералов, левых и радикалов, которые в то время были выражены одним субъектом - якобинцами, выступающими за коренные преобразования в существующей тогда феодально-монархической политической системе Франции. Но практически сразу же после Великой французской революции стало ясно, что сменившее монархию буржуазное государство далеко от тех идеалов, которые рисовали просветители XVIII века. Для многих людей его пороки стали очевидны уже в первые десятилетия XIX века, еще до того как в капитализме начала просыпаться его истинно хищническая сущность.

Еще одним порождением Великой французской буржуазной революции стал национализм, основы которого уже давно цвели, но объект идеологизации которого, нация, как продукт индустриальной эпохи, в полной мере заявил о себе только со становлением капитализма. Тогда же начали зарождаться первые социалистические движения, занявшие нишу “левой” политической идеологии, вытеснив тем самым либерализм, не оправдавший возложенных на него надежд, в “правую” плоскость спектра политических убеждений. Возникшая с целью сместить точку равновесия, социал-демократия заняла промежуточное место между социализмом и уже установившимся тогда буржуазным государством, занимавшем правую часть спектра политических убеждений. И призвана она была приглушить недовольство рабочего класса путем предоставления ему уступок со стороны правящего класса. Страх социалистической революции уже захватил умы буржуа.

Но Маркс и Энгельс еще раз радикально перекроили весь только было сложившийся политический расклад, провозгласив в “Манифесте коммунистической партии” неизбежность падения буржуазного строя под напором восстающего за обеспечения своих прав пролетариата. И, как только цель построения социалистического государства была впервые достигнута, буржуазия, поняв, что она в лице пролетариата взращивает своего могильщика (согласно тезису Маркса, в величии которого представители национальных элит того времени убедились окончательно), предоставила все возможности аристократии, которую она отправила в небытие вместе с феодализмом, но наследники представителей которой тешили себя надеждами восстановления при благоприятных условиях столь милого их сердцам общественного строя, сформированного на социальных сословиях и не тая провозглашающего, что при отсутствии у человека “голубой крови”,- он в этой жизни проиграл (что делало его самым честным в истории). И предоставлены аристократии эти возможности были в связи с осознанием буржуазией своей беспомощности перед надвигающейся мировой революцией для ее укрощения, во-первых, и установления в конечном итоге неофеодализма, который бы закрепил имеющиеся у них прерогативы для наследственной передачи, а также окончательно покончил с провозглашенными Великой французской революцией гуманизмом и равенством, заново воздвигнув непреодолимые рамки сословий, во-вторых. Так и появился Гитлер, поддерживаемый как высшими немецкими, так и связкой американо-британских финансовых кругов. Призванный остановить коммунизм, он отчетливо осознавал свою миссию, которую ему, благодаря героическому подвигу советского народа и руководства во время Второй мировой войны, выполнить не удалось.


Можно заметить, что на протяжении истории с появлением каждого нового течения, его развитие порождало возникновение противоположных стремлений. И что на каждом новом витке исторической спирали сталкивались лишь разные модификации концепций радикального элитаризма и эгалитаризма, развивающихся в соответствии с существующими на тот момент условиями и возможностями каждой из концепций. В этом развитии проявляется первый диалектический закон перехода количества в качество, проявляющийся в том, что с нарастанием неких настроений в определенных средах эти настроения выливались в соответствующую идеологию. И именно в этом противостоянии и заключается второй диалектический закон единства и борьбы противоположностей относительно к социальному устройству общества. Так же как и тождественность предыдущей формы этих социальных концепций к следующей через отрицание своего отрицания - третий закон материалистической диалектики. Законы, которые сформулировал некто Энгельс, и, как можно заметить, не утратившие свою актуальность и сегодня. 

Будучи антиподами по сути, коммунизм и фашизм встретились во Второй мировой войне, как две крайне радикальные противоположные идеологии, хотя Сталину и пришлось в связи с назреванием Второй мировой войны, которую он предсказывал еще в 1929 году, заниматься по большей части практическими задачами, стоящими перед СССР, в некотором роде в ущерб идеологическим, которые ему пришлось отложить на верхнюю полку.

Капитализм и социализм, выраженные в идеологиях фашизма и коммунизма соответственно, представляют собой обыкновенную борьбу нового со старым. Старое (отживающее) борется с новым (прогрессивным), которое на основе борьбы и, поначалу, поражений набирается силы, опыта, устойчивости и т.д. и укрепляется. И вот однажды новое побеждает старое. Но силы примерно равны, в побежденном новом остаются реакционные элементы, которые начинают бороться с новизной. В итоге побеждает старое. В процессе новое начинает побеждать старое снова. Чем дальше, тем систематичнее. В итоге старое полностью проигрывает борьбу. Но когда побеждает новое, оказывается, что уже созревает что-то еще новее, для которого “новое” уже является устаревшим. И тогда новое начинает бороться с новейшим. Так и происходит развитие согласно диалектике Гегеля.

Социализм, будучи следующей за капитализмом формой торгово-экономических отношений, то есть новизной, неминуемо вступает в описанную выше борьбу за историческое развитие с устаревшим капитализмом. Но так же неминуемо капитализм оказывает ему сопротивление. Но он не может самостоятельно ни переродиться во что-то более прогрессивное, ни переломить ход истории. И именно для этого и был запущен проект “Гитлер”. Успех которого был довольно сомнительным, хотя и желаемым для правящих элит того времени. И это была первая тенденция сопротивления гуляющему по Европе призраку коммунизма. 

И для подстраховки от провала задуманного проекта практически сразу после взятия власти большевиками в России начали обсуждать необходимость перерождения капитализма. И это было второй тенденцией, ориентированной на коренное изменение капитализма в пользу более справедливого распределения. Потом началась Великая Депрессия, и стало ясно, что без этого перерождения он просто не выживет. И он переродился. Франклина Делано Рузвельта, называют, кстати, спасителем капитализма. А он опирался на работы экономиста Дж. Кейнса, который, в свою очередь брал пример со сталинской модели. За что на Рузвельта лилось куча грязи (обвинения в симпатиях коммунизму, что для американского истеблишмента серьезный порок). Но с крахом СССР капитализм очень активно стал перерождаться обратно в свою природную сущность. И стало ясно. Маркс был прав. Капитализм неминуемо падет, как это было с феодализмом и общинно-родовыми отношениями.

Сейчас капитализм, с одной стороны, конкурирует с тем капитализмом, который был установлен на Западе во времена существования СССР ( так званное, социальное государство и т.д.) и тем, которым он является на самом деле, хищническим капитализмом, - монополистическим империализмом, как называл это Ленин. И это внутренняя конкуренция.

И с другой стороны, внешней, подаются очень и очень слабые импульсы развитого и дополненного социализма. Это как прямое продолжение первого внутреннего пути. А с другой, более уверено и намного более победоносно на сегодняшний день расцветает фашизм. Также дополненный и существенно переработанный. И это дополнение ко второму внутреннему пути.

Все по классике, но уже с учетом опыта.

Вынужденный в связи с существованием СССР переход капитализма в левую верхнюю четверть графика политических убеждений объявлял мультикультурализм, как магистральный путь развития сотрудничества, сближения и интеграции наций и культур. По большему счету такой подход предполагал эклектику совершенно разных, а часто даже враждебных, культур. Последнее время такой подход начал встречать все большее сопротивление среди коренных жителей тех стран, которые проповедуют данный подход. Мультикультурализм, проводя по сути антиассимиляционную политику, вызывает негодование принадлежащего к титульной нации населения, настроения которого резко стремятся в сторону национализма (смотреть график выше), часто доходя до довольно радикальных его проявлений, вплоть до фашизма и образующего его шовинизма. Самой популярной на сегодняшний день акцией протеста против проводимой европейскими странами политики является теракт норвежского фундаменталиста Андерса Брейвика, который положил свою свободу на алтарь борьбы с мультикультурализмом. 

Космополитизм правой верхней части спектра политических убеждений тут заключается в единстве буржуазной элиты, действующей чаще всего в рамках взаимных классовых интересах и, соответственно, невзирая на интересы народов, и не редко даже вопреки им. Лучше всего это течение можно проиллюстрировать цитатой Леонида Ярмольника:

Для меня не существует национальностей. Для меня существуют талантливые, интересные люди или идиоты…

Которая в полной мере выражает описываемый буржуазный финансовый космополитизм. И особенно полно раскрывается после риторического вопроса Збигнева Бжезинского:

Если пятьсот миллиардов долларов вашей элиты хранится в американских банках, то вы определитесь, чья это элита — наша или ваша?

Чему в свою очередь противостоит, или по крайней мере должен, пролетарский интернационализм, разбитый сегодня постмодернистскими методами диссипации. Его суть состоит  в объединении угнетаемого пролетариата, который в связи с предшествующим социльно-либеральным курсом был выведен на уровень так называемого “среднего класса”. Класса, от которого капитал уже начал стремительно отказывается в Европе, и от которого рано или поздно откажутся в США, особенно на фоне продолжающегося спада экономических показателей. Класс, который в ближайшем будущем вернется в принадлежащую ему нишу эксплуатируемого пролетариата.

В соответствии с вышеописанными идеологиями развиваются и варианты дальнейшего развития мира. И, если демократическая (как ее принято считать) часть политического спектра (верхняя половина диаграммы) предлагает сегодняшний путь объединения и унификации “Глобализация”, как единственный и безальтернативный, то правая и левая часть нижней половины диаграммы политических убеждений предлагает другие варианты. Первая, будучи в некотором роде действительно несостоятельной, пытается противостоять объективному процессу, в связи с чем только дискредитирует себя. Но и она не лишена разумных предложений корректировки заданного коалицией Западных стран курса. Вторая же часть, не отрицая  неизбежности такого движения, предлагает другие варианты ее решения, основанные на консолидации и взаимовыгодном сотрудничестве, тем самым оказывая наиболее сильное сопротивление существующей концепции Глобализма.

И правые и левые движения имеют свое видение постлиберального мира, неотвратимость наступления которого уже маячит на горизонте. И уже сейчас очевидно, что расхлебывать сваренную за последние тридцать лет демократического кредитного безумия похлебку придется методами, далекими от принципов либеральной демократии…

Вот блин…

Вообщем вот ссылка http://212.113.124.22/ru/analysis/view/77874/

А ведь начиналось с ювенальной юстиции…

Теория молекулярных революций Антонио Грамши

глава из книги С.Г.Кара-Мурза “Манипуляция сознанием”

§ 2. Учение о гегемонии Антонио Грамши

* Антонио Грамши, основатель и теоретик Итальянской коммунистической партии, депутат парламен­та, был арестован фашистами в 1926 г., заключен в тюрьму, освобожден совершенно больным по амнистии 1934 г. и умер в 1937 г. В начале 1929 г. ему разрешили в тюрьме писать, и он начал свой огромный труд «Тюремные тетради». Опубликован он был впервые в Италии в 1948-1951 гг., в 1975 г. вышло четырех­том­ное научно-критическое издание с комментариями. С тех пор переиздания на всех языках, кроме русского, следуют одно за другим, а исследовательская литература, посвященная этому труду, необозрима - тысячи книг и статей. На русском языке вышла примерно четверть «Тюремных тетрадей», а с начала 70-х годов, когда на всех парах пошла скрытая подготовка к перестройке, на имя Грамши идеологи КПСС наложили полный запрет (хотя судя по косвенным признакам можно сказать, что самими идеологами перестройки работы Грамши усиленно изучались).

* Поводом (совершенно надуманным) для изъятия Грамши из оборота служили его якобы глубокие расхождения с Лениным. На деле причина, видимо, в том, что учение Грамши было положено в основу всей грандиозной кампании по манипуляции сознанием населения СССР для проведения «революции сверху».

* «Тюремные тетради» были написаны Грамши не для печати, а для себя, к тому же под надзором тюремной цензуры. Читать их непросто, но усилиями большого числа «грамшеведов» восстановлен смысл почти всех материалов, и расхождения в толковании невелики. В целом речь идет о важном вкладе почти во все разделы гуманитарного знания - философию и политологию, антропологию (учение о человеке), культурологию и педагогику. Этот вклад Грамши сделал, развивая марксизм и осмысляя опыт протестант­ской Реформации, Французской революции, русской революции 1917 г. - и одновременно опыт фашизма. Он создавал таким образом, новую теорию государства и революции - для современного общества (в развитие и, пожалуй, преодоление, ленинской теории, созданной для условий крестьянской России). Одна­ко оказалось, что, работая ради победы коммунизма, Грамши сделал множество открытий общенаучного значения.

* Как известно, «знание - сила», и этой силой может воспользоваться любой, кто знание освоит и получит возможность применить. Огонь помог человеку выйти из первобытного состояния, хотя человек, отправленный на костер Инквизиции, может и помянуть недобрым словом Прометея, укравшего у богов огонь для людей. Теорией, созданной коммунистом, эффективно воспользовались враги коммунизма (а наши коммунисты ее и знать не желают). Грамши в этом не виноват.

* Если сегодня открыть крупную западную научную базу данных на слово «Грамши» (например, огромную американскую базу данных «Диссертации»), то просто поражаешься, какой широкий диапазон общественных явлений изучается сегодня с помощью теорий Грамши. Это и ход разжигания национальных конфликтов, и тактика церковной верхушки в борьбе против «теологии освобождения» в Никарагуа, и история спорта в США и его влияние на массовое сознание, и особенности нынешней африканской литера­туры, и эффективность тех или иных видов рекламы. Пожалуй, если 20-30 лет тому назад прагматическое западное обществоведение считало обязательным использовать для анализа всех важных общественных процессов методологию классического марксизма (конечно, наряду с другими), то сегодня считается необходимым «прокатать» проблему в понятиях и методологии Грамши [32] .

* Один из ключевых разделов труда Грамши - учение о гегемонии . Это - часть общей теории революции как слома государства и перехода к новому социально-политическому порядку. Вот, кратко, суть учения, прямо касающаяся нашей проблемы.

* Согласно Грамши, власть господствующего класса держится не только на насилии, но и на согласии . Механизм власти - не только принуждение, но и убеждение. Овладение собственностью как экономическая основа власти недостаточно - господство собственников тем самым автоматически не гарантируется и стабильная власть не обеспечивается [33] .

* Таким образом, государство, какой бы класс ни был господствующим, стоит на двух китах - силе и согласии. Положение, при котором достигнут достаточный уровень согласия, Грамши называет гегемони­ей . Гегемония - не застывшее, однажды достигнутое состояние, а тонкий и динамичный, непрерывный процесс. При этом «государство является гегемонией, облеченной в броню принуждения». Иными словами, принуждение - лишь броня гораздо более значительного содержания. Более того, гегемония предполагает не просто согласие, но благожелательное (активное) согласие, при котором граждане желают того, что требуется господствующему классу. Грамши дает такое определение:  «Государство - это вся совокупность практической и теоретической деятельности, посредством которой господствующий класс оправдывает и удерживает свое господство, добиваясь при этом активного согласия руководимых» [34] .

* Речь идет не просто о политике, а о фундаментальном качестве современного общества Запада. Это видно из того, что к близким выводам совсем иным путем пришли и другие крупные мыслители. Американский философ Дж.Уэйт, исследователь Хайдеггера, пишет: «К 1936 г. Хайдеггер пришел - отчасти ввиду его политического опыта в условиях нацистской Германии, отчасти как результат чтения работ Ницше, где, как мы легко могли убедиться, выражены фактически те же мысли, - к идее, которую Антонио Грамши (почти в это же время, но исходя из иного опыта и рода чтения) называл проблемой «гегемонии»: а именно, как править неявно, с помощью «подвижного равновесия» временных блоков различных доминирующих социальных групп, используя «ненасильственное принуждение» (включая так называемую массовую или народную культуру), так, чтобы манипулировать подчиненными группами против их воли, но с их согласия, в интересах крошечной части общества».

* Если главная сила государства и основа власти господствующего класса - гегемония, то вопрос -стабильности политического порядка и, напротив, условия его слома (революции) сводятся к вопросу о том, как достигается или подрывается гегемония. Кто в этом процессе является главным агентом? Каковы «технологии» процесса?

* По Грамши, и установление, и подрыв гегемонии - «молекулярный» процесс. Он протекает не как столкновение классовых сил (Грамши отрицал такие механистические аналогии, которыми полон вульгарный исторический материализм), а как невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека. Гегемония опирается на «культурное ядро» общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта многих веков. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется «устойчивая коллективная воля», направленная на сохранение существующего порядка. Подрыв этого «культурного ядра» и разрушение этой коллективной воли - условие революции. Создание этого условия - «молекулярная» агрессия в культурное ядро. Это - не изречение некой истины, которая совершила бы переворот в сознании, какое-то озарение. Это «огромное количество книг, брошюр, журнальных и газетных статей, разговоров и споров, которые без конца повторяются и в своей гигантской совокупности образуют то длительное усилие, из которого рождается коллективная воля определенной степени однородности, той степени, которая необходима, чтобы получилось действие, координированное и одновременное во времени и географическом пространстве» [35] .

* Мы помним, как такое длительное гигантское усилие создавала идеологическая машина КПСС в ходе перестройки, прежде чем в сознании «совка» было окончательно сломано культурное ядро советского общества и установлена, хотя бы на короткий срок, гегемония «приватизаторов». Вся эта «революция сверху» (по терминологии Грамши «пассивная революция») была в точности спроектирована в соответствии с учением о гегемонии и молекулярной агрессии в культурное ядро. Советник Ельцина философ А.И.Ракитов открове­нно пишет в академическом журнале: «Транс­формация российского рынка в рынок современного ка­питализма требовала новой цивилизации, новой общественной орга­низации, а следовательно, и радикальных изме­не­ний в ядре нашей культуры».

* На что в культурном ядре надо прежде всего воздействовать для установления (или подрыва) гегемонии? Вовсе не на теории противника, говорит Грамши. Надо воздействовать на обыденное сознание, повседневные, «маленькие» мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия - неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. «Массы как таковые, - пишет Грамши - не могут усваивать философию иначе, как веру». И он обращал внимание на церковь, которая поддерживает религиозные убеждения посредством непрестанного повторения молитв и обрядов.

* Сам Грамши прекрасно отдавал себе отчет, что за обыденное сознание должны бороться как силы, защищающие свою гегемонию, так и революционные силы. И те, и другие имеют шанс на успех, ибо культурное ядро и обыденное сознание не только консервативны, но и изменчивы. Та часть обыденного сознания, которую Грамши назвал «здравый смысл» (стихийная философия трудящихся), открыта для восприятия коммунистических идей. Здесь - источник «освободительной гегемонии». Если же речь идет о буржуазии, стремящейся сохранить или установить свою гегемонию, то ей важно этот здравый смысл нейтрализовать или подавлять, внедряя в сознание фантастические мифы.

* Кто же главное действующее лицо в установлении или подрыве гегемонии? Ответ Грамши однозначен: интеллигенция. И здесь он развивает целую главу о сути интеллигенции, ее зарождении, роли в обществе и отношении с властью. Главная общественная функция интеллигенции - не профессиональная (инженер, ученый, священник и т.д.). Как особая социальная группа, интеллигенция зародилась именно в современном обществе, когда возникла потребность в установлении гегемонии через идеологию. Именно создание и распространение идеологий, установление или подрыв гегемонии того или иного класса - главный смысл существования интеллигенции.

* Самая эффективная гегемония идущей к власти буржуазии произошла во Франции, где быстро сложился тесный союз капитала и интеллигенции [36] . Под этим союзом лежала тесная связь и буржуазии, и интеллигенции, с немецкой Реформацией, породившей мощные философские течения (как говорится, «Кант обезглавил Бога, а Робеспьер короля»). Вообще, соединение протестантской Реформации с политической моделью Французской революции Грамши считает теоретическим максимумом в эффективности установления гегемонии.

* Продавая свой труд, интеллигенция тянется туда, где деньги. Грамши пишет: «Интеллигенты служат «приказчиками» господствующей группы, используемыми для осуществления функций, подчиненных задачам социальной гегемонии и политического управления». Правда, всегда в обществе остается часть интеллигенции, которую Грамши называет «традиционной» - та интеллигенция, которая служила группе, утратившей гегемонию, но не сменила знамя. Обычно новая получившая гегемонию группа старается ее приручить. Кроме того, общественные движения, созревающие для борьбы за свою гегемонию, порождают собственную интеллигенцию, которая и становится главным агентом по воздействию на культурное ядро и завоеванию гегемонии.

* Это - очень короткое и упрощенное изложение некоторых пунктов учения Грамши. Думаю, уже из этого изложения видно, насколько плодотворной и обширной является эта концепция. Грамши был одним из тех, кто заложил основы нового обществоведения, преодолевшего истмат (в его и марксистской, и либеральной версии). Недаром его имя называют в одном ряду с именами М.Бахтина в культурологии, М.Фуко и других новаторов в философии. Грамши - один из первых философов, которые почувствовали новую научную картину мира и перенесли ее главный дух в науку об обществе [37] .

* Приведу несколько примеров тех общественных процессов, нынешнее изучение которых показало, что они протекали в соответствии с учением Грамши о гегемонии (в основном они взяты из американских диссертаций). О перестройке поговорим позже.

* Пожалуй, самое крупное подтверждение верности теории Грамши - успешная стратегия партии Индийский национальный конгресс по ненасильственному освобождению Индии от колониальной зависимости. Множеством «малых дел и слов» партия завоевала прочную культурную гегемонию в массе населения. Колониальная администрация и проанглийская элита были бессильны что-либо противопоставить - они утратили необходимый минимум согласия масс на поддержание прежнего порядка.

* Другая блестящая и сознательно разработанная «операция» - мирный переход Испании после смерти Франко от тоталитарного и закрытого общества к либеральной рыночной экономике, федеративному устройству и демократии западного типа. Кризис гегемонии франкистской элиты был разрешен посредством серии пактов с претендующей на гегемонию левой оппозицией. В результате этих пактов и компромиссов левые были «приняты в элиту», а франкисты сменили одиозную окраску и фразеологию, стали «демократами». Левые же смогли «уговорить» массы потерпеть, отказаться от своих социальных требований - правые этого бы не смогли.

* Опираясь на теорию Грамши, культурологи объясняют роль вещи («ширпотреба») в установлении и поддержании гегемонии буржуазии в западном обществе. Вещи (материальная культура) создают окружающую среду, в которой живет средний человек. Они несут «сообщения», оказывающие мощное воздействие на обыденное сознание. Если же вещи проектируются с учетом этой их функции как «знаков» («информационных систем из символов»), то в силу огромных масштабов и разнообразия их потока они могут стать решающей силой в формировании обыденного сознания [38] . Именно дизайн ширпотреба (особое место в нем занимает автомобиль) стал в США главным механизмом внедрения в сознание культурных ценностей (создания и сохранения «культурного ядра»). Специалисты особо отмечают способность этого механизма к эффективной «стандартизации и сегментации» общества.

* Стандартизация и сегментация - важное условие гегемонии в гражданском обществе, где требуется сохранять «атомизацию», индивидуализацию людей. Но в то же время надо соединять «сегменты» связями, не приводящими к органическому единству - безопасными для гегемонии. Как показали исследования по методологии Грамши, эффективным средством для этого стал в США спорт. Он порождал такие символы и образы, которые связывали мягкими, ни к какому социальному единству не ведущими связями самые разные сегменты общества - от негритянского дна до буржуазной элиты. Спорт создавал особый срез общей массовой культуры и обыденного сознания.

* Очень интересны исследования отдельных более частных случаев, когда противостоящие силы сознательно планировали свою кампанию как борьбу за гегемонию в общественном сознании по конкретному вопросу. Так было, например, в кампании Тэтчер по приватизации в 1984-1985 гг. Английские профсоюзы, противодействующие приватизации, пытались склонить на свою сторону общественное мнение, но проиграли соревнование за гегемонию. В общем, англичане дали согласие на приватизацию и отшатнулись от тэтчеризма только когда испытали ее последствия на своей шкуре.

* Методология Грамши хорошо вскрывает суть деятельности со­зданной по инициативе Н.Рок­фел­лера «Трехсторонней комиссии» под руководством З.Бжезинского. Это - одна из самых закрытых и влиятельных организаций теневого «мирового правительства». В нее входит около трех сотен членов из США, Европы и Японии. Цель - стабилизировать новый мировой порядок, добившись беспрепятственного доступа транснациональных корпораций во все страны мира, особенно в финансовую сферу и энергетику. Признано, однако, что в действительности Трехсторонняя комиссия способствовала возникновению нынешнего глобального финансового кризиса и в целом дестабилизации мира по сравнению с 70-ми годами. Но для нас важен другой вывод: эта теневая организация смогла мобилизовать во всех главных странах влиятельные силы для воздействия на общественное мнение так, чтобы «неприятные» последствия ее деятельности вообще исчезли из публичных дебатов. Эти силы (ученые, пресса, «духовные лидеры») смогли в мировом масштабе так повлиять на обыденное сознание, что люди как бы перестали видеть очевидное. У них отключили «здравый смысл».

* Наконец, совершенно в логике учения Грамши велся либеральной интеллигенцией подрыв гегемонии социалистических сил в странах Восточной Европы. В США сделаны диссертации о роли театра в разрушении культурного ядра этих стран - захватывающее чтение (сам Грамши в своей теории гегемонии также уделял большое место театру, особенно театру Луиджи Пиранделло, который немало способствовал приходу к власти фашистов в Италии [39] ). Так, например, рассмотрена работа известного в ГДР театра Хайнера Мюллера, который в своих пьесах ставил целью «подрыв истории снизу». Это - типичный пример явления, названного «анти-институциональный театр», то есть театр, подгрызающий общественные институты. Согласно выводам исследования, постановщики сознательно «искали трещины в монолите гегемонии и стремились расширить эти трещины - в перспективе вплоть до конца истории». Концом истории издавна было названо желаемое крушение противостоящего Западу «советского блока».

[««]   С.Г.Кара-Мурза “Манипуляция сознанием”   [»»]