Форум : В лесу у костра - #1

Вокруг не было ни цветов,
чей пряный аромат успокоил бы уставшего путника,
ни птиц, чья озорная трель, придала бы уверенность в своих силах. 
Лишь на тысячи миль вокруг расстилалось безжалостное царство песка, 
иногда, правда, залетал сюда ветер, но подобные визиты были такими редкими, 
что после них уныние полностью одолевало душу. 
Но человек не поддавался ему. 
Гордо ступал он босыми ногами по обжигающему песку, не чувствуя боли. 
А вольный взгляд победителя, казалось, смотрел сквозь века.

Внезапно на пустой дороге появился еще один путник. 
Маленький, сухонький старичок с тростью. 
Сгорбившись, чуть перебирая ногами, неторопливо подошел он к уставшему человеку.

- Пыль, песок и невообразимая жара. 
Неужели возможно любить эту природу, - шамкающим ртом вымолвил странник.
- Невозможно не любить ее, 
- тихо ответил человек.

Усмехнувшись, старик махнул рукой… и о чудо! 
Вокруг распустились прекрасные цветы, 
в кроне густых деревьев пели удивительные птицы, 
разноцветные бабочки кружились в сказочном танце, 
а ветер ласково трепал волосы путешественников.
- Путник, ты же не будете отрицать, что так гораздо лучше! 
В моем мире нет несправедливости и жестокости. 
Среди этих чудес отдыхает душа, и ты сам становишься лучше. 
Ведь так?
- Можно стать лучше, лишь пройдя через трудности, 
только тогда ты сможешь по достоинству оценить прекрасное, 
- уверенно, но по-прежнему тихо отвечал человек.
Нахмурился старик, и исчезло все. 
Лишь по-прежнему уходила вдаль бесконечная песчаная дорога.
- А если не останется добра, а зло будет слишком близко, 
как заговоришь тогда, - грозно вымолвил старик, 
и бесчисленное полчище диких волков окружило их,
- Ну, как тебе это?

Ничего не ответил человек. 
Лишь подошел к вожаку стаи и, присев, стал гладить грозного зверя.
И могучий волк лег как послушная собака у ног человека.

- Вот видишь, любое зло побеждает ласка и любовь. 
Чего же ты молчишь теперь, старик?
- Ты смел, ты хочешь дать людям истину и свет, но долог твой путь. 
Трудно пройти его… 
Котомка, которую несешь, давит на плечи…
А ведь старый мешок - это твоя судьба.
Сможешь ли донести?
- Тяжела она, не буду спорить. 
Но ее разделят со мной люди, с которыми я поделюсь тем, что имею. 
Я помогу им, а они мне, - отвечал человек.
- А если я дам тебе счастье, огромное как небо, как поступишь тогда?

Секунда… и в руке человека появилась горсть золотых монет. 
Они ярко сверкали на солнце и приковывали взгляд. 
Золото, для многих такое желанное, тяготило руку, отнимая силы.

- Неужели это для тебя счастье, старик. 
Тогда ты должен быть глубоко несчастным. 
Мне даже жаль тебя. 
Ты не испытал любви, которая греет душу лучше золотого металла.
- А сам… Неужели же ты не возьмешь его, я не верю тебе, 
- рассмеялся старик.
- Я отдам его тем, кто нуждается. 
И оно поможет, золото ведь тоже может оказаться полезным. 
Только в малых количествах. 
А мне… зачем оно? 
У меня есть кусок хлеба и небо над головой. 
А большего и не надо. Поверь мне!

В этот раз промолчал старик… и, развернувшись, ушел.
А человек продолжал свой путь. 
Пускай нелегкий, но для него он был самым лучшим… 
И там, где ступала его нога, расцветал цветок, 
а куда бросал вольный взгляд, прилетали птицы и вили гнезда. 
Потому что во взгляде его была любовь…

Aragon пишет:

Доброго вечеру…Корнетище с возвращением из странствий *подозрительно нахмурился* а чего другой рифмы кроме как самогон к Арагону не рифмуется?  Ну рассказывай,где бывал,что видал? у нас тут видишь …Переход….квантово скакнули к новому костру .

Полянка душевная. Есть и рифмы другие:

Все раскрыли рот кругом -

Притчи бает Арагон,

Всё равно под это дело

Пригодится самогон

Хорошие притчи … А я тут сказочку вспомнил

С К А З К А   О   Р Ы Б А К Е   И   Р Ы Б К Е

                                          "Рассупонилось красно солнышко,
                                           расталдыкнуло свои лучи по бе-
                                           лу светушку".
                                                         И.Ильф,Е.Петров

     Старик Ромуальдыч с трудом продрал глаза и,  взглянув на часы, замате-
рился зло и хрипло.  Из-под разбитого циферблата тоскливо торчали колесики,
пружинки и прочая дрянь.  Вместо кукушки из окошечка высовывалось  горлышко
бутылки.
     Старик трясущимися руками нащупал под кроватью пачку "Беломора" и жад-
но закурил.
     - Старуха! - что есть силы простонал он после третьей беломорины.
     В комнату, ворча и шаркая ногами, вошла старуха.
     - Кто часы разбил? - хмуро спросил старик.
     - Да вы с Ванькой,  ироды проклятые,  креста на вас нет. Бутылками ку-
кушку сбивали, чтоб вам пусто было.
     - Но-но, поговори у меня еще... С которым Ванькой - с дураком, что ли?
     - Нет, с Царевичем...
     - Ладно,  запомним, - пробормотал старик, зло прищурясь. - Что стоишь,
дура, тащи что-нибудь опохмелиться!
     - Ничегошеньки  нету,  - запричитала старуха.  - Вчера все выхлестали,
пьяницы окаянные. Сходил бы лучше, сдал бутылки, в доме хлеба - ни крошки...
     - Заткнись,  старая,  - заорал старик и,  схватив книгу, валявшуюся на
полу ("Старик и море",  Хемингуэя),  запустил ею  в  старуху.  Книга  сбила
висевшее на стене корыто, оно упало и разбилось...

                              * * * * * * * *

     Из магазина  старик  вернулся в хорошем настроении и с двумя бутылками
"Старорусской". Разыскав на пыльной печке стакан с трещинкой,  старик налил
его до  краев и опрокинул в глотку.  Постояв минутку,  чтобы почувствовать,
как приятное тепло заструится по жилам, он полез в холодильник за закуской.
В холодильнике было пусто. После минутного раздумья старик взвалил на плечо
свой старый, видавший виды невод и, опрокинув еще стаканчик - на дорожку, -
пошел к синему морю - добывать закуску...

                              * * * * * * * *

     Старик кидал невод вот уже третий раз подряд - первые два раза не дали
ничего, кроме глины, тины да всяческого металлолома. Вдруг в темной глубине
моря что-то блеснуло. "Черт, опять бутылка!" - пробормотал старик, вытаски-
вая невод загорелыми жилистыми руками. Но это была не бутылка. В неводе за-
путалась рыба - да не простая, а золотая!
     Старик вытащил рыбу из невода, - тяжелая была рыба, килограмм  десять,
не менее, - и взялся за нож.
     - Да ты спятил,  старый, - прохрипела вдруг рыба. - Ты что, не видишь,
что ли, - я же Золотая Рыбка!
     - Ну и что? - тупо спросил старик.
     - Как это - "ну и что"?  - удивилась Золотая Рыбка.  - Ты что, не зна-
ешь, что в таких случаях делать надо?
     - Мы  в  гимназиях  не обучались,  - хмуро ответил старик,  и это была
правда.
     - Отпускай меня скорее в сине море,  пока не задохнулась, а уж я любые
три желания за это выполню, - снисходительно посоветовала рыбка.
     - Как  бы  не так!  - усмехнулся старик и вспорол Золотой Рыбке брюхо.
Вынув всю икру - икра была черная,  с золотистым отливом, - старик выбросил
Рыбку в море: - Вот теперь поди, поплавай на здоровье...
     Порыбачив еще около часа и поймав еще двух рыбин  -  простых  осетров,
даже и  не пытавшихся спорить с судьбой,  - Ромуальдыч вытащил невод на бе-
рег, подсушить,  и совсем уж было  собрался  домой,  как  вдруг  сине  море
расступилось и из него вышли двадцать пять богатырей из местного рыбнадзора
во главе с начальником - дядькой Беломором.
     - Браконьерствуешь, сукин сын! - сказал Беломор сурово.
     - Да что ты, дядя... - заулыбался Ромуальдыч примирительно. - Нешто мы
когда чего не так...
     - Ну, пойдем, пойдем, - смягчился Беломор. - Акт составим...

                              * * * * * * * *
     - Тяжек воздух нам земной, - заметил Беломор, зайдя в избу, и закурил.
     - Как же,  как же, понимаем, - засуетился старик и достал из холодиль-
ника бутылку. - Старуха, стаканы, быстро!
     Старик открыл бутылку и из нее вылез заспанный Хоттабыч.
     - Ой,  где это я?..  - спросил джинн, потягиваясь. Ему объяснили. - Во
упился! - глупо улыбаясь, сказал Хоттабыч.
     Наступило неловкое молчание.  Ромуальдыч нервно барабанил по столу су-
хими пальцами.  Беломор  с  интересом рассматривал виновато озирающегося по
сторонам джинна.
     - Так я пойду, пожалуй... - пробормотал Хоттабыч неуверенно.
     - Куда!  - заорал Ромуальдыч и вцепился ему в бороду. - А кто за водку
платить будет? Пушкин, что ли?
     Беломор с трудом оттащил старика от джинна. В дверь постучали.
     - Ну кто там еще? - крикнул старик с досадой.
     Дверь отворилась и в комнату вошел Пушкин.
     - Александр Сергеевич, - представился он и повел носом. - Водка?
     Не дождавшись ответа от изумленной аудитории, он подошел к столу и на-
лил себе из бутылки.
     - Ваше здоровье, - сказал он старику одобрительно и остаканился.
     - Ай да Пушкин, ай да сукин сын, - усмехнулся Беломор, похлопывая поэ-
та по плечу.
     Все вздохнули  с  облегчением.  В комнату вошла старуха,  неся блюдо с
огурцами. - Присаживайтесь, гости дорогие, откушайте, чем Бог послал...

                              * * * * * * * *

     - Борода,  а борода,  - мямлил старик, обнимая Хоттабыча, - ну сотвори
еще хоть бутылочку...
     Старики сидели на печи, ежеминутно рискуя свалиться.
     - Щ-щ-щас,  в-волос  в-вырву т-только,  - бормотал пьяный до изумления
Хоттабыч, дергая себя вместо бороды за нос.
     За столом,  почти  полностью заставленном всяческими бутылками,  сидел
один Александр Сергеевич - он сочинял объяснительную для рыбнадзора. Дядька
Беломор уже давно урылся под стол,  его бравую команду Хоттабыч рассовал по
пустым бутылкам,  где они уже успели безобразно нализаться остатками и  те-
перь во весь голос распевали "Славное море"...
     - Ну хоть бутылочку, - ныл старик, - хоть одеколону тройного...
     Хоттабыч только мычал что-то нечленораздельное.
     - Господа,  рифму к  слову  "лодка"  кто-нибудь  может  предложить?  -
спросил Пушкин, мусоля карандаш.
     - В-водка, - прохрипел Беломор сквозь сон.
     - Спасибо. А к слову "рыбка"?
     - В-водка, - повторил Беломор.
     - А к слову "водка"? - поинтересовался поэт.
     Беломор не ответил: его стошнило.
     - Ну  хоть полбутылочки!..  - доносилось с печки.  - Хоть политуры ка-
кой-нибудь, аспид ты этакий!..
     - Щ-щас, - бормотал Хоттабыч, упорно дергая себя за нос.
     - Ну, дай, я тебе помогу. - Старик схватил Хоттабыча за бороду и, дер-
нув что есть силы, вырвал половину.
     Раздался оглушительный взрыв, и все исчезло...

                              * * * * * * * *

     - Александр Сергеевич,  расскажите сказку, - попросил как-то раз поэта
Пятница, усаживаясь вместе с ним в тени кокосовой пальмы.
     Александр Сергеевич,  после того,  как неведомая сила забросила его на
необитаемый остров,  жил на нем безвыездно в обществе Робинзона и Пятницы и
с тех пор страшно загорел,  так что Робинзон часто путал его с Пятницей, на
что Пушкин страшно обижался. Впрочем, жили они дружно.
     - Сказку?  - поэт прищурился на солнце,  соображая,  с чего бы  начать
(когда рассказываешь  сказки  экспромтом,  самое важное - это правильно на-
чать, как говаривал бывало Льюис Кэролл). - Ну, что ж, сказку так сказку...
- И  он неторопливо начал:  - В некотором царстве,  в некотором государстве
жили да были Винни Пух с Пятачком.  И было у них три дочери.  Старшая  была
очень умной девушкой, все ее любили...
     - Как это - все? - перебил сказочника Пятница.
     - Ну, как... - замялся поэт. - Каждый вечер кто-нибудь да любил.
     - А-а, понятно...
     - Средняя тоже была умна, но об этом уже все знали. А младшая была де-
вушкой. Звали ее Красная Шапочка...

                              * * * * * * * *

     Океан лупил и лупил по берегу с завидным упорством (а, может быть, уп-
рямством). Берег  был  абсолютно  однообразен.  Беломор  шел  по  нему  уже
несколько часов (в воду он не полез, так как опасался местных акул) и никак
не мог  определить,  сколько же он прошел.  Временами ему казалось,  что он
стоит на месте и только перебирает ногами.  Он уже почти совсем уверовал  в
это, когда вдруг заметил на берегу человека в черной хламиде. Человек сидел
на камне и тупо смотрел на океан.
     - Добрый день, - приветливо поздоровался Беломор, подойдя к незнакомцу.
     - Добрый день, если день  вообще может  быть  добрым... - ответил  тот
угрюмо.
     Беломор несколько удивился и не нашел, что ответить. Они помолчали.
     - Скажите пожалуйста, где мы находимся? - спросил Беломор почтительно.
     - А зачем вам это надо? - спросил в ответ незнакомец.
     - Чтобы узнать, как выбраться отсюда.
     - А куда вам нужно попасть?
     - Ах, мне все равно.
     - Ну, тогда все равно, куда идти...
     Беломор начал потихоньку выходить из себя.
     - В конце концов,  имею я право знать,  где нахожусь? - спросил он уже
сердито.
     - Нет, не имеете... - невозмутимо ответил незнакомец.
     - Почему?
     - А кто вам его дал?
     Ответить было нечего.
     - Скажите хоть, далеко ли до людей? - спросил Беломор с отчаянием.
     - Нет...
     - Да? - обрадовался Беломор.
     - Я же сказал - нет.
     - Ну а сколько же?
     - Сколько чего?
     - Ну, сколько верст?
     - Ни одной...
     - Как так?
     - Как что?
     - Я хотел спросить - где же они?
     - Версты?..
     - Люди!
     - Мы с вами разве не люди?..
     - А-а, а я думал...
     - Что вы делали?
     - Думал.
     - Вы умеете думать?
     - Да. А вы разве нет?
     - Нет..
     - И вы утверждаете, что вы человек?
     - Да...
     Беломор замолчал, с удивлением глядя на субъекта. Вдруг тот поднял го-
лову и впервые за все время посмотрел на собеседника.
     - Вы считаете,  что все люди умеют думать?  - спросил  он,  пристально
глядя в глаза Беломору.
     - Да, - ответил тот неуверенно.
     - По-моему,  вы ошибаетесь... - сказал субъект и опустил голову. Опять
наступило молчание.
     Вдруг Беломора осенило.
     - Скажите пожалуйста, куда мне идти, чтобы попасть к другим людям? - с
надеждой в голосе спросил он.
     - Туда, - субъект махнул рукой вдоль берега, - или туда, - и он махнул
в противоположную сторону. - Это совершенно безразлично: Земля ведь круглая.
     - Но ведь все дело в том,  чтобы успеть  дойти  прежде,  чем помрешь с
голоду!
     - А откуда я знаю,  с какой скоростью вы будете идти?..  И откуда  мне
знать, когда вы помрете?..
     Беломор пришел в совершеннейшее отчаяние от такой беседы.
     - Ну, а вы-то что собираетесь делать? - спросил он зло.
     - Это мое личное дело...
     Беломор плюнул с досады и,  чертыхаясь про себя, пошел дальше по бере-
гу...
                              * * * * * * * *

     Гроза постепенно стихала.  Молнии еще сверкали вовсю, но гром грохотал
уже неохотно, вполголоса угрожая осмелевшим прохожим, которые тут и там вы-
лезали из  подъездов,  магазинов,  мусорных  баков и прочих укрытий.  Дождь
ослабел настолько,  что большинство капель высыхало, не успев  долететь  до
земли.
     Окончательно убедившись в этом,  князь Мышкин с трудом отворил массив-
ную дверь и вышел на улицу.
     Дул свежий ветер с моря.  "Что-то стало холодать..." - подумал  князь.
Он поднял воротник своего старого пальто и зашагал к ближайшему трактиру.
     В трактире стояли невыносимая духота и вонь, красочно описанные в свое
время Фёдором Михайлычем.  Сквозь сизую пелену табачного дыма тускло чадили
лампады. От пьяных криков закладывало уши.  Из угла доносился звон посуды -
кого-то били мордой об стол. С потолка капала кровь...
     Князь, осторожно лавируя между пьяными,  добрался, наконец, до свобод-
ного столика.
     - Двойной обед,  - коротко сказал он подбежавшему половому.  Тот удив-
ленно взглянул на тощую фигуру князя и умчался.
     Князь достал из пальто бутыль "Смирновской" и поставил ее перед собой.
     - Вылезайте, дедушка, - сказал он бутылке.
     - А ты кусаться не будешь? - спросила бутылка.
     - Да нет,  что вы,  - ответил князь, улыбаясь и краснея. - Это я тогда
просто в припадке был, ну, то есть, совершеннейший идиот...
     Бутылка еще немного постояла в нерешительности, потом зашипела тихонь-
ко и из нее вылез  Хоттабыч.  Подозрительно  посматривая  на  князя,  джинн
уселся напротив.  Подбежавший  половой  расставил  на столике всяческую по-
лусъедобную снедь, которой так богаты российские трактиры.
     - Прошу,  - предложил князь,  пододвигая к старику тарелку борща.  - У
нас тут, конечно, не Рио-де-Жанейро, но все ж...
     Старик радостно закивал и, не дослушав, набросился с жадностью на еду.
     - Да,  это не Рио-де-Жанейро,  это гораздо хуже, - подтвердил он, съев
ложек пять, - это гораздо хуже, - и, отодвинув тарелку, перешел к следующе-
му блюду - уже без прежнего энтузиазма...
     Насытившись, Хоттабыч откинулся на спинку стула и закурил, с довольным
и сытым видом озираясь по сторонам.
     - Знаете,  о  чем я в последнее время очень часто думаю?  - спросил он
князя как бы между прочим.
     - О чем же? - поинтересовался князь.
     - Да вот никак не могу понять - тварь я дрожащая или право  имею...  -
ответил Хоттабыч,  стряхивая пепел за шиворот чиновнику, сидящему за сосед-
ним столом.
     - Конечно, имеете, - улыбнулся князь.
     - Да?  - Хоттабыч прищурился.  Он потушил сигарету в борще и вырвал из
бороды волос. Князь Мышкин начал постепенно превращаться в килограмм соплей.
От души хохоча, Хоттабыч вылетел в форточку. Поднявшись над Петербургом, он
начал истово  строить и разрушать великолепные дворцы,  крепко повредив при
этом пол-Петербурга.  Вдруг свод небес раскололся со страшным звоном -  его
насквозь пробила  невероятных  размеров бутылка.  Бутылка сбила Хоттабыча и
вонзилась в землю до половины. С небес раздался громоподобный голос:
     - Усмешечки мне строить будешь... твою мать!

                              * * * * * * * *

     - Усмешечки мне строить будешь...  твою мать! - заорал старик Ромуаль-
дыч, разбив экран телевизора бутылкой.  Истратив на этот героический подвиг
последние остатки сил, он упал под стол и захрапел во всю глотку...
     А в это время его старуха сидела на берегу синего моря и горько плака-
ла у разбитого корыта...

                                   * * *

(присаживается у костерка, подбрасывает дровишек)

Эх… Все куда-то спешат,  торопятся жить. Не чтоб вот так присесть, прислушаться к лесу, оценить окружающую красоту. Ведь все знают - красота спасёт мир. Хотя, с дургой стороны, красота требует жертв. Хм, значит спасение мира потребует жертв.

Ух ты, просветленные  к нам заглядывают?Светлена

Что-то меня на притчи потянуло-наверное съел чего-нибудь…

Старый индеец говорит сыну:
– Внутри каждого человека идёт борьба, похожая на грызню двух волков. Один волк представляет зло: зависть, ревность, эгоизм, амбиции, ложь, второй представляет добро – любовь, надежду, верность, доброту, нежность.
– И кто же побеждает? – спросил сын, тронутый сравнением до глубины души.
– Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Svetlena пишет:

Мир спасёт не красота, а любовь. А любовь жертв не требует. 

А что спасёт Любовь ?! Спросила: Вера.  А что спасёт веру ?! Спросили: чувства.  А что спасёт чувства?! Спросила: Любовь.  =)

Kornet пишет:Что-то меня на притчи потянуло-наверное съел чего-нибудь…

Самогону наверное хлопнули друг мой.а все на печеньице грешите 

Доброго Здравия кострохранителям и иже с ними кострующимся…И правда Диво!!!…Простветленные у костра….красотища..уж не следует ли с того,что скоро стоит ждать саму Нараду с фрейлинами 

*посмотрел в сторону леса.в поисках подходящей осины для кола*

Kornet, не три, а много болееИть еще древние знали, что нельзя войти в одну реку дважды