Ежедневно очищай своё тело от старой кожи и у тебя не будет никаких хворей типа рака.
20:28 22 Апрель 2021
Svetlena
Старожил
сообщений 3835
977
“15 августа 1990 года я сидела в кабинете врача с немедицинской фамилией Коба в санатории “Родина” в Сочи.
Из окна было видно бликующее на солнце синее Черное море, кипарисы с вопросительно загибающимися макушками и белоснежные вазоны с каменными фруктами, символизирующими изобилие. Беленые ананасы и вываливающийся виноград. Меня мучил синдром самозванки и казалось, что сейчас все обнаружится и меня отсюда выставят.
Это был санаторий для партийных работников, КПСС еше у руля, хотя рулит с трудом. Заслуженные престарелые коммунисты прогуливаются по набережной, лежат на лежаках под соснами и холят чресла в целебных ваннах.
В кабинете и коридорах тихо и тикают часики.
- И что вы пьете, когда у вас болит сердце? - спрашивает Коба. - Валерьянку, но уже не могу, противно. - Но валерьянка помогает? - Помогает. - Значит, ничего страшного с вашим сердцем. Я согласилась.
На телефонной тумбочке неразборчиво чревовещал радиоприемник с двумя кнопками и одним колесиком. Я зацепилась ухом за слово “ЦОЙ” в эфире. Диктор новостей сухой констатирующей интонацией прочитала новость, что певец и композитор Виктор Цой разбился на своей машине.
- Он умер? Умер?
Коба сделал погромче, но там уже шел следующий блок, что-то про урожай.
Помню, как схлопнулся вид из окна, как солнце погасло для меня, как я зарыдала, а Коба накапал валерьянки и не помогло.
Мне было 16 и у меня умер близкий человек. Годом раньше я купила в Ленинграде (тогда еще Ленинграде) значок и постер группы “Кино”. Значок с гордостью носила, постер висел над столом.
Я слушала его песни с дрянной кассеты МК-шки на плохом магнитофоне “Электроника”. Но он был из той же жизни, Цой, из того же скудного быта, из того же поколения и нищенской совковой эстетики.
Мы любили его, как своего. В наших подъездах были разбиты стекла, наши дворы были залиты асфальтом, никаких детских площадок - разве что криво сваренные железные Ракеты, в детских садах нас кормили манной кашей с комками, мы не знали слово “буллинг”, учителя обзывали нас тупицами, самоутверждались и не давали знаний, а будущее ощущалось, как пустота и угроза. И у нас был Цой. Который пел про все это. Он до сих пор для меня близкий человек. А в день его смерти тяжело в груди”.
Забавно…Так то ракета была…а от нее горка вниз скатываться, цепляя ладонями железные заусеницы! А мне думалось, что это карандаш, а не ракета…Вот открытие!
22:55 22 Апрель 2021
mogikanin
Старожил
сообщений 4638
979
Да,тяжёлое детство у Полины Санаевой,каша с комками,учителя,которые не учили,и уж совсем не в какие ворота- буллинг…..
8:57 17 Май 2021
Svetlena
Старожил
сообщений 3835
980
“Ранним июньским утром 1875 года жители Сан-Франциско, проснувшись, прочли в газете «Кроникл» ужасающую историю, «женщина выстрелила себе в висок». Это была неудачная попытка самоубийства! Дело было в том, что муж «выгнал ее из дому, так как она отказалась умертвить своего еще не родившегося младенца, — пример бессердечия и мучений семейной жизни».
Женщиной была Флора Уэллман, заблудшая овца из семьи Уэллманов, старожилов города Мэслон, штат Огайо. Мужчиной - странствующий астролог - ирландец профессор Чани. Что касается младенца, то ему было суждено стать известным миллионам людей всего мира под именем Джека Лондона.
… В мире было много знаменитых писателей, чей талант сравним с талантом Джека Лондона, но далеко не все из них сумели обратить свои умения в деньги. А вот Джек Лондон ещё при жизни стал знаменит и чрезвычайно успешен, и его произведения принесли ему не только громкую славу, но и богатство”. (с)
p.s. Напоминает сказку Марка Твена “Принц и нищий”.
19:53 25 Май 2021
solara
Завсегдатай
сообщений 966
981
Одна индийская бедная женщина каждое утро пекла две лепёшки. Одну для своей семьи, а вторую для случайного прохожего. Вторую лепёшку она клала на подоконник, чтобы любой проходящий мимо человек мог её взять. Каждый день женщина молилась за своего сына, ушедшего из дома искать лучшую долю. В течение многих месяцев мать ничего не знала о своём мальчике и молилась о его возвращении.
Вскоре женщина заметила, что какой-то горбун приходит каждый день и забирает вторую лепешку. Но вместо слов благодарности, он только бормотал: “Ваше зло останется с Вами, а Ваше добро вернётся к Вам!” Так происходило день за днем. Не получая ожидаемых слов благодарности, женщина чувствовала себя обманутой. “Каждый день этот горбун забирает лепёшки и произносит что-то невнятное. Пора покончить с этим! Я избавлюсь от этого горбуна!” На следующий день она положила во вторую лепёшку.. яд.
Но когда она уже собралась положить лепёшку на подоконник, её руки задрожали. “Что же я делаю?” - подумала она и бросила эту лепёшку в огонь. Приготовив другую, она положила её на подоконник. Горбун, как обычно, пришёл, взял лепешку, и пробормотав: “Ваше зло останется с Вами, а Ваше добро вернётся к Вам!”, он продолжил свой путь, не подозревая о бушующих в сердце женщины эмоциях.
Наступил вечер, и вдруг… раздался стук в дверь. Открыв её, женщина увидела на пороге своего сына. Выглядел он ужасно: голодный, худой, слабый, в рваной грязной одежде. “Мама, это просто чудо, что я здесь! - сказал сын.
“Я шёл домой очень долго, много дней, и совсем выбился из сил. Когда я был от дома всего лишь на расстоянии одной мили, я был так голоден, что упал в обморок. И я, наверное, умер бы, если бы не один старый горбун. Он проходил мимо и был так добр ко мне, что отдал мне целую лепёшку! И он сказал, что это была его единственная еда на целый день, но решив, что я нуждаюсь в ней больше, он отдал мне её..»
Когда мать услышала эти слова, её лицо побледнело, и она прислонилась к двери, чтобы не упасть. Она вспомнила отравленную утреннюю лепёшку. Ведь если бы она не сожгла её в огне…, её собственный сын мог сегодня погибнуть! И тогда женщина поняла смысл слов:”Ваше зло останется с Вами, а Ваше добро вернётся к Вам!”
“Сегодня мыслим позитивно: не получилось — да и фиг с ним. Врубай гавайские мотивы - танцуй под них, живи и чувствуй. Ищи хорошее в паршивом. Не замечай вокруг плохого. Верни туда, где надо, шило. Пой на бульварах боссанову.
Вари какао. Ешь каштаны. Корми французской булкой уток. Пытайся достигать нирваны от ожидания маршруток. Смотри в глаза всем незнакомцам и беспричинно улыбайся всему на свете: небу, солнцу, кондукторам, трамвайным зайцам, кассирам, дворникам, соседке и алкоголикам на лавке, цветку в горшке, тетрадке в клетку, метро с его ужасной давкой.
Пусть Жизнь, как муху, бьёт газетой. Ты разгляди в ней анекдоты. Сама себе будь ярким светом. Сама себе устрой субботу холодным утром в понедельник. Сама себя достань из ямы.
Займи себе немного денег, купи красивую пижаму, ходи в ней целый день по дому, смотри кино и ешь конфеты. Не замечай вокруг плохого, и Мир добром тебе ответит”.
Видео моё, если что. Сама с утра кормила уток и снимала.
0:04 10 Август 2021
Svetlena
Старожил
сообщений 3835
984
”— Надо отдать его во ВГИК. — сказал отец, когда я окончил школу. — Почему во ВГИК? — спросила мама. — А куда его, дурака, еще девать? Отец мой, метростроевец, считал работу в кино несерьезным занятием и предложил ВГИК (Институт кинематографии) как крайний вариант. — Там хотя бы блат есть, — сказал он. Блат, действительно, был. Мама работала на «Мосфильме» вторым режиссером и знала многих мастеров ВГИКа, а муж ее сестры, знаменитой актрисы Верико Анджапаридзе, кинорежиссер Михаил Чиаурели снимал фильмы о Сталине и был тогда одним из самых влиятельных деятелей кино. Но поступать во ВГИК я отказался — блат был чересчур явным. И к тому же никакой тяги к режиссуре у меня не было, — как, впрочем, и ни к чему другому. Кроме джаза. (О джазе расскажу потом.) — Но в какой-нибудь институт поступать надо обязательно, — сказала мама. — А то тебя в армию заберут. В армию мне не хотелось. Мой приятель Женя Матвеев собирался в архитектурный, и я решил идти с ним — за компанию. После архитектурного по распределению я попал в ГИПРОГОР (Институт проектирования городов), в мастерскую перспективной планировки. Мы решали, как должны развиваться города страны в течение ближайших двадцати пяти лет. Но пока мы в Москве чертили — они на месте строили. Мы не знали, что они строят, — а им плевать было на то, что мы чертим. Поначалу я был полон энтузиазма, засиживался на работе по вечерам и порученную мне работу выполнил на месяц раньше срока. Ожидая похвалы, представил чертеж главному архитектору. Тот взял черный карандаш и стал чиркать прямо по чертежу: «Тут надо так. А это надо вот так». Мог бы хоть кальку подложить… Стереть его чертов карандаш мне не удалось, и пришлось чертить все заново. Через неделю принес со всеми исправлениями, а он опять чиркает: «Здесь надо так. А здесь — так…» Снова переделываю — опять не то. В курилке мне объяснили: — Когда срок сдачи? — Пятнадцатого. — Сдай проект тринадцатого, и все получат премию. А будем сдавать за месяц до срока, на месяц сократят сроки. Понял? Я понял. Приходил на работу к девяти, отмечался и шел курить. Потом шел в мастерскую, что-то чертил для приличия (под бесконечный рассказ чертежницы Зины о подлостях соседки Люси) и шел курить. Потом играл в морской бой с экономистом Маргулисом (под рассказ Зины о Люсе), слонялся по мастерской, потом еще чуть-чуть чертил (под Зину о Люсе)… И шел курить. И так до без четверти час. Точно без четверти приходил Олег Жагар, который работал в соседней мастерской. Мы съедали бутерброды, запивали чаем и ровно в час — за проходную. Гулять. В тот судьбоносный день идем, гуляем — видим: под забором лежит пьяный. Нестандартный: в макинтоше, берете, очках и галстуке. И при часах. Могли бы и мимо пройти, но — не прошли. — Надо разбудить, — сказал Олег, — разденут этого интеллигента. Эй, коллега! Интеллигент открыл глаза, сел, огляделся, соображая, где он, и тупо уставился на нас. — Домой иди, пока в вытрезвитель не забрали, — сказал Олег. — Я не пьян, — прохрипел интеллигент, — я отдыхаю… Он вытащил из кармана скомканную газету, расправил ее, снова лег и сделал вид, что читает. Если бы тогда этот тип не попался нам на глаза, может быть, моя жизнь на следующие полвека сложилась бы иначе. Не было бы бесконечных бессонных ночей и сердечных приступов, не выкуривал бы три пачки сигарет в день, не увидел бы полярное сияние в Арктике и миражи в Каракумах, внучки не хвастались бы тем, что они — мои внучки, композитор Гия Канчели не подарил бы мне заграничную курточку из чистого хлопка, и не писал бы я сейчас эту дурацкую книжку. Пьяный читал «Советскую культуру», а там был заголовок: «Мосфильм объявляет набор на режиссерские курсы». Я купил газету и узнал, что при «Мосфильме» решили организовать высшие режиссерские курсы. На эти курсы будут принимать людей смежных профессий — художников, писателей, театралов, музыкантов… и архитекторов. Стипендия — сто тридцать рублей! А у меня в ГИПРОГОРе зарплата — девяносто. — Ну какой из тебя режиссер? — сказала вечером мама. — Ты же видел режиссеров. Знаешь, какие они. Режиссеров я видел, и очень многих. До войны мы жили в бараке в Уланском переулке. Жили роскошно: у нас была большая комната (21 кв. м) и отдельный вход. Когда из Тбилиси приезжали Верико и Чиаурели, они привозили вино, всякую снедь и звали к нам своих гостей. Мама готовила вкусную грузинскую еду, и у нас побывали и Эйзенштейн, и Пудовкин, и Довженко, и Рошаль, и многие другие классики. Все они были яркие, колоритные личности и излагали свои мысли образно, красиво и очень складно. Когда мне было лет пять, мамина подруга Аллочка на ночь вместо сказок рассказывала мне историю Римской империи. Когда мы добрались до Цицерона, я представлял его себе в виде Григория Львовича Рошаля — в берете, очках, при бабочке, но в тоге (Рошаль у нас бывал чаще других). Мама была права — мне до Цицерона далеко. Я до сих пор даже короткий тост складно произнести не могу. (А еще грузин.) Я объяснил маме, что не собираюсь быть режиссером-постановщиком. Хочу стать вторым режиссером, как она, и не хочу до гробовой доски слушать про Зинину соседку Люсю. И что стипендия на курсах сто тридцать рублей. — Давай попробуй, — согласилась мама. — Но сейчас это будет очень сложно. Времена изменились. Чиаурели за пропаганду культа личности услали в Свердловск. Директором «Мосфильма» стал такой же любимец Сталина, лауреат шести Сталинских премий Иван Пырьев. И если Пырьев узнает, что я племянник ненавистного конкурента Чиаурели, то он меня и близко к курсам не подпустит. Так что, чем меньше людей будет знать, что Георгий Данелия — сын Мэри Анджапаридзе, тем лучше. Мама позвонила кинорежиссеру Михаилу Калатозову, которого знала еще по Тбилиси, сказала, что сын собирается поступать на режиссерские курсы, и попросила посмотреть, есть ли у него какие-нибудь шансы. На следующий день в курилке Олег Жагар меня консультировал. В отличие от мамы, он мое решение сразу одобрил: — Раз в башке щелкнуло, то валяй. Чтобы потом не жалеть. Жагар, фронтовик-разведчик, на десять лет старше меня, был эрудированным и умным человеком, и я с ним считался. — Давай подумаем, что Калатозову говорить… Он обязательно спросит, почему ты решил поменять профессию. А ты? — Скажу, потому что здесь тоска зеленая. — Ни в коем случае. Говори, что ты с детства мечтаешь быть кинорежиссером, что это твое призвание. Что любишь литературу, музыку, живопись, театр, а кино — искусство синтетическое и все это аккумулирует. Ну, живопись и литературу ты более или менее знаешь… Как с музыкой? — Не ахти… Мелодии помню, могу даже напеть, но что чье… — А ты там не пой. Говори, что твой любимый композитор Бетховен, «Героическая симфония». «Героическая» — верняк. Ну, и Прокофьев. Да, а в литературе не забудь «Не хлебом единым» Дудинцева. Сейчас это модно. …В субботу я пошел к Калатозову. Михаил Константинович — высокий вальяжный шестидесятилетний грузин с бархатными карими глазами — усадил меня в кресло, сам сел напротив. — Решили поменять профессию? Зачем? Архитектор — замечательная специальность. Он был со мной на «вы», хотя и знал с детства: я дружил с его сыном Тито. — Я люблю живопись, литературу, музыку и театр. А кино — искусство синтетическое и все это аккумулирует. Калатозов одобрительно покивал. — В самодеятельности спектакли ставили? — Нет. — Играли? — В спектаклях? Нет, в спектаклях не играл. — А где? — В капустнике, в цыганском хоре пел. В институте. Пауза. — Фотографией увлекаетесь? — Нет. Снова пауза. — Пишете? Рассказы, заметки… — Нет. — Стихи? — Сейчас уже нет. — А когда? — В детстве сочинял какую-то бестолочь… Но мама очень гордилась. — Ну-ну, — заинтересовался Калатозов, — прочтите. — Да не стоит… — Прочтите, прочтите. И я прочел: Во мгле печальной на горе стоит Чапаев бледный. Погиб Чапаев в той реке, погиб он, незабвенный. Врагу за это отомщу и силу нашу покажу, И выскочат из Троя четыреста героев. — «Трой» — это троянский конь, — объяснил я. — Мне тогда мамина подруга Аллочка про него рассказала. «Господи, что я несу!» — М-да… — Калатозов тяжело вздохнул. — А Чапаева Бабочкин сыграл неплохо… Пауза. — Вы сказали, любите музыку… — наконец спросил Калатозов. — Сами музицируете? — Немного. — На фортепьяно? — На барабане. Пауза затянулась. Всемирно известный режиссер сложил руки на груди и задумался, а я с тоской смотрел по сторонам. В этой комнате мне все было знакомо: и фотография, где Калатозов снят с Чаплиным (во время войны Михаил Константинович был представителем Экспортфильма в США). И тахта, покрытая шотландским пледом, и картина над тахтой — красивая молодая женщина в кресле. Женщина с картины смотрела на меня с сочувствием. Я легонько подмигнул ей: не переживай, родная. Я все понял, сейчас уйду. — Иностранный язык знаете? — придумал еще один вопрос Калатозов. — Нет. — Вы молодой. Надо выучить. Я встал. — Обязательно выучу. Я пойду, Михаил Константинович. Извините. Спасибо. Калатозов тоже поднялся. — Я провожу. Он вышел со мной на лестничную площадку и нажал кнопку вызова. Загудел лифт и, не доехав до нас, остановился — перехватили. — Парфеноны и Колизеи, Гия, стоят тысячелетия. А кино что — целлулоид, пленка. Зыбкий материал. — Калатозов вздохнул. — Ой, Михаил Константинович, — вспомнил я, — извините, я у вас на столе папку оставил!.. …Через десять минут Калатозов внимательно изучал содержимое папки, а я в кресле напротив напряженно ждал приговора. Последние дни я, готовясь к визиту, с утра до вечера рисовал жанровые картинки и сделал, как мне казалось, забавную раскадровку чеховского «Хамелеона». Досмотрев, Калатозов закрыл папку, откинулся в кресле, сложил руки на груди и задумался. «Не понравилось», — понял я и стал непослушными от перенапряжения пальцами завязывать тесемки на папке. Тесемки не поддавались. — Дайте мне, — Калатозов отобрал у меня папку и сделал аккуратные бантики. — Это вы сдайте в четыреста двенадцатую комнату на «Мосфильме». Узнайте, что там еще надо. На экзамене я вас спрошу, почему вы хотите стать режиссером. Ответите, как сегодня мне. Маме привет. — Спасибо, Михаил Константинович! В дверях он меня спросил: — А почему вы мне эти рисунки сразу не показали? — А вы не спросили, рисую я или нет”.
(Георгий Данелия, “Безбилетный пассажир”)
16:20 23 Ноябрь 2021
Svetlena
Старожил
сообщений 3835
985
“У 40-летнего школьного учителя нашли неоперабельный рак и дали ему год жизни. Учитель был крепких англосаксонских кровей и сурово озаботился одним: как бы обеспечить жену и дочерей, остающихся без всяких средств к существованию… Он преподавал язык и литературу и не сумел придумать лучшего способа заработать сносную сумму, как попробовать написать роман. И такой роман, чтоб его хорошо читали — раскупали. Читателей он представлял в виде своих учеников и их родителей. И героев представлял в таком же духе. Жизнь он представлял только в объеме родной рабочей окраины. Дело было новым, он втянулся и увлёкся. Cpoк поджимал. Он спешно и отчаянно овладевал ремеслом. Высокая литература его не интересовала. Его интересовало завещать авторское право семье: на что жить. И к концу своего года Энтони Бёрджес завершил свой роман «Заводной апельсин». Миллион был срублен! B культовом фильме сыграл юный Малькольм Мак-Дауэлл. Шпана надела котелки и стала спрашивать в барах молоко. Книгу перевели на полста языков. He свой от удачи и выполненного долга Бёрджес хорошо выпил и отправился к врачу. Врач посмотрел снимки, полистал историю болезни и вылупил глаза: рака не было. Бёрджес выздоровел. Он стал писателем. Написал более 50 книг. A так же начал писать музыку и написал 175 музыкальных произведений. Даже симфонический оркестр заказывал произведения у Бёрджеса…”
Михаил Веллер, “Слово и профессия.”
15:02 3 Декабрь 2021
oratora
Гуру
сообщений 22882
986
– Мир тебе, – ласково сказал Ангел, присаживаясь рядом с Котом на толстую ветку и стряхивая с неё снег. – Привет, – Кот приоткрыл зелёный глаз, лениво оглядел Ангела и отвернулся.
Ангел спрятал под крыльями босые ноги и посмотрел вниз. Под ними лежал белый двор, полный смеха, визга, летающих снежков и скрипа шагов. – Высоко ты забрался, – сказал Ангел, оценивая расстояние до земли. – Зато сюда даже Сашкин снежок не долетит. Ангел понимающе кивнул и подобрал опущенные крылья. Помолчали.
– А ты что, за моей старушкой явился? – не поворачивая головы, спросил Кот. Голос его был такой же ленивый, но Ангел сразу увидел, как сгустилась вокруг него боль и тревога. – Нет, я ни за кем. – А! – Облачко тревоги поредело. – Она каждый день говорит, что скоро Ангел её заберёт, - счёл нужным объяснить Кот. – Видно, другой прилетит…
Опять помолчали. Но, видимо, Кота всё же беспокоило присутствие Ангела, и он как можно равнодушнее спросил: – А ты сюда зачем? – Да так, отдохнуть присел. Парнишку одного в вашем городе от него же самого спасал. Ох, и трудная это работа! Теперь домой лечу. – Так ты, это… и от болезни можешь? – Смотря какая болезнь. Но многое могу. Хранитель я. – Так чего же ты тут расселся?! – взревел вдруг Кот. – А ну пошли! И он рыжим вихрем слетел на землю. Ангел тихо приземлился рядом. Старушка была такая худенькая, что Ангел не сразу разглядел её среди белых подушек. Глаза старушки были закрыты, а грудь ходила ходуном, заполняя всю комнату хрипом, свистом и всхлипами. Ангел наклонился над нею, положил на грудь белые крылья и стал что-то шептать – ласково и тихо. Пока он так стоял, Кот подбросил в печку дров, подвинул на плиту остывший чайник и поставил большую кружку с молоком, сыпанув в неё какой-то травы – готовил питьё для хозяйки.
Когда Ангел разогнулся, дыхание старушки было ровным и тихим, впалые щёки порозовели. – Пусть поспит, – сказал он Коту. – Ослабла она сильно. Кот отвернулся и быстро вытер глаза.
Старушка спала, а Кот и Ангел пили чай, и Кот всё подливал в свой чай сливки, а Ангел улыбался, глядя на него. – Я, наверное, останусь пока у вас, - сказал он, размешивая мёд, - Пока Михайловна не встанет. – А ты откуда знаешь, что она Михайловна? – Я же Ангел. Я и то знаю, что тебя Чарликом зовут. – Значит, вроде познакомились, – хмыкнул Кот. – А тебя как величать? – А у нас имён нет. Просто Ангел. Кот молча подвинул ему сливки и прихлебнул из кружки. Тикали над столом ходики, трещали в печке дрова, за окном усиливался ветер. – Вот ты спрашивал, зачем я высоко залез, – усмехнулся вдруг Кот. – Выходит, тебя ждал. – И задумчиво добавил, прислушиваясь к ветру: – Носки тебе связать надо. Что ж ты босиком-то по снегу?.
Людмила Соснина
15:23 3 Декабрь 2021
guest_
Гость
сообщений
987
oratora пишет:
Ангел наклонился над нею, положил на грудь белые крылья и стал что-то шептать – ласково и тихо. Пока он так стоял, Кот подбросил в печку дров, подвинул на плиту остывший чайник и поставил большую кружку с молоком, сыпанув в неё какой-то травы – готовил питьё для хозяйки.
Коты не могут подбрасывать в печку дрова, затевать чаепитие со сливками на травах. Ангелы - первоочередная задача, служивые: воины, посыльные, разведчики и т.д. Не служба добрых дел по просьбам..котов. Слезливая история , очеловечивающая неочеловечиваемое.. ниАчем.
15:36 3 Декабрь 2021
oratora
Гуру
сообщений 22882
988
Macumazan, так эта тема как раз ни о чём : о волшебстве, о чудесах и о котах, которые умеют говорить, подбрасывать дрова в печку , и о ангелах, которые по дороге на битву с врагами останавливаются и лечат бабушек по просьбе их котов. Ну и потом, всегда ещё есть и рождественское чудо. Каждому да по вере его. Лёша, я тебе по секрету скажу , Дед Мороз существует
Рекомендовано к прочтению
15:45 3 Декабрь 2021
guest_
Гость
сообщений
989
oratora пишет:
.. Лёша, я тебе по секрету скажу , Дед Мороз существует
Ни секунды не сомневаюсь. Встречное: Вы уверены, что Он ..добрый?
15:50 3 Декабрь 2021
oratora
Гуру
сообщений 22882
990
Я думаю, что он разный, потому как живой. И он добрый, но не добренький. И если чел не уважительно относится к температуре - 20 и ниже и не одевается тепло, то обморожение ему гарантировано, так сам виноват.