Форум : В Украине назревает революция - #2

daat-по поводу кто кого содержит объясняю-Донбасс и Юг(Крым) давно сидят на дотациях из Киева,и уже давно никакой прибыли не приносят(только их олигархам в карман и всё) изучайте статистику уважаемый….

Могу поспорить-чем зарабатывает Крым и что отчисляет а ну расскажите???? Курятники сдает за бешеные бабки отдыхающим??? При этом ни сервиса ничего взамен.. Что там есть производство какое-то ?? Сельхозпродукцию ?? Единственно что -так это виноводочная отрасль-всёёёё больше ничего…(и то З Закарпатье и прикарпатье производят не меньше если не больше)

Predator пишет:

daat- да покажут,и не только-знаете сколько народа свалило оттуда -от нищеты и убожества подальше ,и у меня таких знакомых оттуда тут немало есть-так что знаю что говорю-чтоб понять надо поездить по региону и посмотреть какая там разруха….

в европе и америке  так же полно  нищеты и безработицы

Predator, вы не поверите, но Крым ещё строит и ремонтирует корабли, перевозит грузы , производит строительные материалы, ловит, выращивает и перерабатывает рыбу, выращивает фрукты и овощи и перерабатывает их, и пр.пр.пр. Кроме того, в Крыму полно санаториев и лечебно-курортных заведений, но все они нуждаются в ремонте и новом оснащении, чтобы не выглядеть как курятники. Конечно, часть прибыли можно было бы пускать на развитие, только вот денег на это из казны совершенно не выделяется, Киев съедает всё. Причём, не только крымские ресурсы , но и всех остальных регионов.  Я уверена, что и западная Украина, прекрасно проживёт на то, что заработает, если ей такую возможность предоставить.

Опять из народного творчества про майдан…
Стояли мальчики - стеной,
Пока парламентская стая
Страну делила меж собой,
О привилегиях мечтая…
Стояли в дождь, стояли в снег,
Стояли - под плевком и матом,
Стояли - им нужнее всех…
Стояли - ведь они - солдаты.
В который раз - в навоз по бровь…
Прикрыв собою дармоедов,
Стояли - почернев лицом ,
До чьей-то Пирровой победы…
Стояли - намертво, как встарь.
Стояли - не жалея тела.
Горели- факелом живым
Проплаченного беспредела.
Стояли - до седых висков.
До лживой похоронной тризны
Мои сыны - родная кровь
И пасынки своей Отчизны.
Их предавали - сотню раз
И снова - предадут иуды.
Стоял ОМОН. Стоял СПЕЦНАЗ.
Стояли мальчики - как чудо.
И, вместе с ними, под Крестом
Молитвою и Духом - вместе -
Три инока вели свой бой,
Как офицеры высшей чести.
И если кто-то переврет -
Сама сложу о них былины.
Героям слава - это им,
Святым страдальцам Украины.

Обычно война - это не решение проблем, для одних это сброс отрицательных эмоций другие используют для смены правителей, в свою пользу.

Чтобы настроить жизнь, надо ее насстраивать а не разваливать. Ну разрушите вокруг себя всё, а дальше что? Все равно когда то придется организовываться для нормальной жизни, не сейчас, так позже. Сейчас в Украине не революция а государственный переворот, бунт. Молодеж балдеет от того, что им можно всё, и ничего от за это тне будет, вот и беспредельничает.

new-wladimer пишет:

Обычно война - это не решение проблем, для одних это сброс отрицательных эмоций другие используют для смены правителей, в свою пользу.

Чтобы настроить жизнь, надо ее насстраивать а не разваливать. Ну разрушите вокруг себя всё, а дальше что? Все равно когда то придется организовываться для нормальной жизни, не сейчас, так позже. Сейчас в Украине не революция а государственный переворот, бунт. Молодеж балдеет от того, что им можно всё, и ничего от за это тне будет, вот и беспредельничает.

Вся эт конфликтно-проблемная обстановка устроена специально, чтоб люд тратил время воплощений и энергию не на развитие.

Аркадий Бабченко

Территория воли

Я долго не мог понять, с чем у меня ассоциируется Майдан. Это и не революция, и не беспорядки, и — уж тем более — не Болотная. Не «оккупай». Это и не война. И не протест как таковой — в его чистом виде. И даже не противостояние с властью, несмотря на баррикады и блокаду площади военными грузовиками. Да, и протест, и революция — все это здесь есть, но это все — вместе, такой бульон из социальных и политических явлений, понемногу от каждого. Ни одно из которых не является превалирующим и не может характеризовать Майдан полностью.

Но сегодня, глядя на концерт, многотысячную толпу в три часа ночи, даже и не собирающуюся расходиться, дежурство и пересменки на баррикадах, полувоенную организацию, армейские палатки с надписями «первая сотня», «вторая сотня», перегораживающую Крещатик баррикаду, которую теперь именуют «Козацьким редутом» — понял.

Майдан — это Сечь. Та самая Запорожская Сечь, о которой мы все читали у Гоголя.

Тот самый полупоходный-полувоенный-полугражданский образ жизни, который и связывается у каждого с казаками.  

Майдан — это территория воли. Не свободы и не вольницы, а именно воли — это украинское слово лучше всего характеризует происходящее здесь.

И баррикады, которыми «протестувальники» оградили свою площадь, защищают не этот конкретный клочок земли, а именно саму их «волю», их право жить так, как они хотят сами, а не так, как им навязывает власть. Да и власти здесь как таковой нет.

Майдан — это сообщество свободных людей, не признающих над собой никакой власти, кроме той, которую они готовы признать над собой сами. «Нет власти аще от Майдана».

Три лидера оппозиции — Кличко, Тягнибок и Яценюк — не являются здесь командирами. Они не могут заставить Майдан сделать то, что он не хочет, и не могут заставить его отказаться от того, что сделать он уже намерился. И даже на прошедший круглый стол с президентом Януковичем лидеры спрашивали у Майдана мандат. И Майдан им этот мандат выдал. Именно Майдан разрешил им пойти и переговорить с противником от имени людей, сделав их ретрансляторами свой воли, а не наоборот. Никакого сговора с властью здесь не может быть в принципе. Его просто не примут.

Майдан — вообще сам по себе. Это отдельный организм, отдельный институт общества, умеющий самоорганизовываться и саморегулироваться. Прямая демократия.

Народное вече, гурт со скрипками и нечто похожее на курень в Горсовете, который эти люди охраняют. И на входе в который заставляют всех снимать шапки — из уважения к товариществу собравшихся здесь людей.

И множество людей в казацких шапках, шароварах, полковничьих одеждах и прочих национальных костюмах позапрошлого века, с оселедцами на выбритых головах и длинными усами до плеч, из которых попыхивают тютюном длинные кривые казацкие люльки — удивительным образом смотрятся здесь уместными, в своей среде, хотя в любых других обстоятельствах казались бы ряжеными.

Как и многочисленные священнослужители все конфессий, которые во время штурмов выходят вперед баррикад, вместе со всеми, и стоят перед людьми, а не за их спинами.

Вера вообще здесь очень органична. Трехчасовой молебен тем утром, когда Майдан узнал, что он оказался в блокаде, крестящиеся на баррикадах люди с касками в руках, рождественские ясли, уже установленные около елки — все это вполне соответствует месту и духу. Вера, оказывается, действительно может вести людей за собой, если не ставит себе цель превращать их в бездумных фанатов. И даже плакат «Нехай живе св. Миколай, дiда Мороза геть!» не раздражает.

И гимн, когда тысячи людей стоят, приложив руку к сердцу, и поют «душу й тило мы положим за нашу свободу и покажем, що мы, браття, козацького роду».

Запорожская Сечь как она есть. Хортиця. Тарас Бульба. Воля.

«Слышишь ли ты меня, батько? Слышу!»

Во время штурма победитель Евровидения-2004 певица Руслана стояла на сцене всю ночь. Призывала милицию остановиться, призывала удержаться от избиений, говорила, что это мирный митинг. К слову, она, по-моему, вообще не спит. Каждую ночь каждый час исполняет со сцены гимн. Ночует в Доме профсоюзов, вместе со всеми — на полу. А потом, когда силовики, так и не сумев пробиться через огромную, пришедшую на подмогу массу людей — киевляне, узнав о начале штурма, стали приходить пешком со всего города, брали каски и становились в строй, и в какой то момент их стало так много, что у милиции просто не хватило сил и прозвучала команда «щиты на землю» — со сцены сканидровали: «Мы — нация! Мы — нация! Мы — нация!»

И они действительно нация. Депутаты Верховной Рады стоят вместе с людьми на баррикадах. Перед людьми. Защищая своих избирателей собой. На Лютеранской они вставали перед бульдозерами. Вы можете представить депутатов Госдумы, вставших на Болотной между полицией и протестующими гражданами и не дающих полиции избивать людей? Таксисты везли людей в ту ночь на Майдан бесплатно, объявив об этом в соцсетях. Гостиницы пускают обогреться и оправиться всех желающих. Действительно всех — в том числе и милиционеров. Это довольно странное зрелище, когда в одной очереди в туалет стоят и бойцы «Беркута», и «митинговальники». Как здесь говорят: «Те, кто в красных касках, те — наши. Те кто в черных — тоже наши, просто они еще не знают об этом». Хостелы дают жилье. Автомобилисты оставляют на стенах объявления о готовности безкоштовно — то есть бесплатно — отвезти людей домой. Люди везут еду, дрова и солярку со всего города. Поток поддержки лагеря не прекращается тут ни на час. Группа крымских татар приехала и неделю варила плов в огромном казане. А Мисс Украина-2013 в качестве обычного волонетра разносит по лагерю чай замерзшим людям. Я вижу ее каждый день. В последнее время она работает, спрятав лицо за медицинской маской, чтобы лишнее внимание не мешало исполнять топ-модели низовую — но главную сейчас — работу.

Есть ли тут националисты? Да. Их здесь большинство. Ментально Майдан — западноукраинский. Партия «Свобода» — националистическая. Флаги УПА довольно часты. А речевки «Слава Украине! Героям Слава!», «Слава нации! Смерть ворогам!», «Украина! Понад усе!» слышны каждую минуту из каждого угла. Есть и ультрарадикалы — та самая околофутбольная молодежь, что дралась с «Беркутом» и погнала его у памятника Ленину, та самая, что таранила строй вэвэшников бульдозером у администрации президента, и та самая, что дралась во время штурма у Дома профсоюзов и поливала атакующих бранспойтами из окон Горсовета. Время от времени они появляются и сейчас, громко маршируют по улицам с гвоздодерами и арматурой в руках, а затем исчезают. Их немного, но они самые заметные. Все остальные — умеренные. Не бытовые, а как бы это сказать… в общем, дальше слов дело не заходит. Национализм тут не персонифицирован. Направлен не на отдельных людей с неподходящим цветом кожи и вообще не внутрь, а наружу, против политики пытающихся навязать свою волю соседних государств. Не против стран — именно против политики государств, это важно.

Я совершенно не разделяю бандеровских лозунгов. Но никаких проблем с моей русской речью и российским паспортом у меня не возникает. При всех этих речевках и флагах убийства по национальному признаку тут крайне редки. Тут большая турецкая диаспора и к ним совершенно спокойное, даже уважительное, отношение. Несмотря на то, что на баррикадах было слышно про «поганых янычар», которым казаки никогда не давали править собой. Да, драки с левыми бывают. Да, памятник скидывали под крики «коммуняку на гиляку». Но ножами друг друга никто не режет и в подъездах в голову не стреляет. «Хватит кормить гуцулов» никто не кричит.

— Кто не скачет, тот москаль, — говорит, глядя мне в глаза, прыгающий парень в казацкой шапке.

— Я москаль, — отвечаю.

Прикурили друг у друга и разошлись по своим делам.

В общем, «есть национализм и есть национализм».

Майдан — это совершенно не хипстерская история. Это про другое. Подавляющее большинство людей здесь — обычные мужики. Работяги. Люди от земли. Нескладно или довольно просто одетые. Мальчиков в узеньких джинсах с айфонами здесь не встретишь. То есть, на выходные они приходят, конечно, как в театр, пофотографировать, но все остальное время жизнеобеспечение, кровь лагеря составляют люди из не самых высоких слоев общества.

Думаю, про евроинтеграцию они имеют довольно отдаленное понятие. Собственно, Майдан — это и не про евроинтеграцию тоже. Отказ Виктора Януковича подписывать соглашение был лишь самым самым началом. И если бы власть не обратила тогда на протестующих внимания, сейчас бы все давно уже разошлись по домам. Не такая уж и большая проблема — не подписали в этом году, подпишут в следующем, когда президентом будет другой — честные выборы и свободу слова здесь еще никто не отменял.

Но власть повела себя совершенно по-идиотски. Тридцать избитых человек, даже если они и кидались камнями и палками в отряд спецназа — это непрофесиионализм. И на следующий день на Майдан пришли уже тысячи. Потом было столкновение на Банковой, где людей добивали уже лежачих, и на улицы вышел миллион. Потом были сносы баррикад и совершенно глупейшая попытка зачистки Майдана — и в это воскресенье ожидается самый большой приток людей. Каждый раз власть делает все, чтобы Майдан увеличивался в размерах раз от разу. Теперь здесь даже ночами постоянно находится тысяч по десять. Из первоначальных трехсот.

Майдан уже не напоминает игры в «Зарницу». Вместо снесенных игрушечных баррикад построены настоящие крепостные стены — из мешков со снегом, политых водой и армированных сваренной арматурой — весь день позавчера варили, — тросами, колючей проволокой, ежами, бочками, металлическими щитами и вообще всем, что подвернулось под руку. Непонимание того, что и как надо делать и зачем мы вообще здесь собрались, ушло, и служба налажена четко и ровно, со сменами, взводами, сотнями, распределением обязанностей, секторами наблюдения, постами, должностями и пропускным режимом. Службу на постах несут ветераны Афганистана, которых теперь шестьсот человек. Для отражения атаки заготовлены фанерные щиты — прям совсем как мы в детстве делали, когда играли в рыцарей. Улицы перегорожены ежами. Все стало серьезно. Янукович разворошил этот муравейник и, разворошив, разозлил его. Люди веселы, злы, подготовились, и они ждут.

На мосту, над баррикадой на Институтской, висит плакат «”Беркут”, добро пожаловать в пекло».

Снести, конечно, можно и это. Снести можно все что угодно. Четыре тысячи одетых в броню обученных и подготовленных бойцов со щитами, газом, гранатами, пластиковыми пулями и водометами способны творить чудеса.

Но тогда здесь будет уже пол-Украины.

Вообще, самое интересное, самое запоминающееся здесь, это, конечно, люди. Парнишка восьмидесяти сантиметров ростом, который в утро блокады подошел к нам, группе журналистов, остановился и сказал: «Пацаны, мне страшно». Так и сказал, по-русски. Девушка, которая стояла перед баррикадой, смотрела на когорты и фаланги обезличенных людей за плексигласовыми забралами, и плакала. Ей было очевидно страшно, но плакала она, по-моему, не от этого. А от ощущения, что ее страна перешла какую-то черту и обратного пути после этого шага уже не будет. Народный депутат на баррикаде на Лютеранской, когда она затрещала под напором щитов силовиков, взобравшийся наверх и призывавший солдат не исполнять преступные приказы, не проливать кровь, потому что добровольно люди все равно не уйдут. Священник, ведущий поющую гимн колонну к администрации президента, к кордонам полиции. Рука с крестом над касками и шлемами штурмующих и обороняющихся, светящаяся в смешавшемся в единый клуб пару от дыхания тысяч ртов. Пастор в Лютеранской церкви, молодой и улыбчивый, устроивший в своем храме медицинский пункт. Добровольная санбригада около самой администрации, там, где было побоище и где ждали его повторения — спокойно, уверенно и без страха — две девушки и парнишка, совсем молодые, лет по двадцать. Ветераны Афганистана, вставшие цепью перед баррикадой и первыми принявшие на себя удар атакующих, и даже какое-то время теснившие их, призывающие людей над подмогу. И эти люди, лезущие через баррикаду и впрыгивающие в толпу, занимая в ней свое место и давя всей силой на пришедшую сверху, от Банковой, темную бронированную массу. И толстый щекастый паренек, с которым нас придавили-таки к баррикаде в какой-то момент и который, уперевшись ногой, давил и давил спиной щиты, громко крича. Отрезанные от своих и зажатые в окружении несколько спецназовцев, прижатые обороняющимися к парапету, вставшие в «черепаху» и загородившиеся щитами — по-моему, они уже так же готовы были умереть за что-то свое, за свой приказ, как и те, кто их окружил, готовы были умереть за свою свободу. И — организованный специально для них коридор, чтобы дать им возможность уйти к своим, под скандирование тысяч глоток «мирный протест! мирный протест! мирный протест!», и их отступление. И грохот сотен одновременно поставленных на брусчатку металлических щитов по команде «щиты на землю!» И крик, и звон, и грохот, и рев команд, и вскинутые на строем кулаки в обозначении задним рядам знака «стой» — весь тот неповторимый шум, который создают сошедшиеся сила на силу тысячи человек.

Но больше всего мне запомнилась женщина лет пятидесяти. Она стояла в сторонке, около палаток, и как-то не лезла на глаза со своим плакатом, хотя обычно все тут стараются донести свою мысль. Да и плакат у нее был — обычный кусок ватмана. Только написано на нем: «Мы, матери, можем не бежать от дубнок. Мы можем бежать на автоматы. Хотите?»

Вообще, плакаты тут отдельная тема. Можно еще один репортаж написать. Буйство креатива, остроумия и находчивости. Но мне больше всего понравились два, серьезные. «Они не дают нам жити — мы не дамо им правити». И второй, который был написан на снесенной баррикаде — «Рабов до раю не пускают». Удивительно, как людям пятнадцатью словами удалось выразить весь мой смысл жизни.

Майдан растет с каждым днем. Меняется с каждым часом. Каждый раз, выходя на мониторинг ситуации, я не узнаю тех мест, где проходил еще пару часов назад. Из палаток выстроили уже целые улицы, и я начинаю путаться в них, не в состоянии отыскать знакомый путь к гостинице. Фортификации укрепляются постоянно, и постоянно находятся какие-то новые инженерные решения. Из последнего — обмотанные колючей проволокой ежи и расстеленная на нейтралке широкой полосой все та же колючая проволока. Люди постоянно прибывают. Население лагеря растет. Обжитый и уже установивший свою логику быт раскачался и вошел в оптимальный режим работы. Каждый знает свое место, каждый выполняет свои обязанности. Одни таскают дрова, другие разносят чай и бутерброды, третьи их готовят, четвертые варят суп, бигус, кашу и гуляш — на всех, пятые дежурят на баррикадах, шестые их строят, седьмые в отрядах самообороны, восьмые устанавливают платки, девятые убирают мусор, десятые, пятнадцатые, двадцатые… Поразительно, но выпавший и утрамбовавшийся снег был убран с площади всего за одну ночь — при помощи всего лишь палок и молотков. Убран, расфасован по мешкам и сложен в баррикады.

Как написано тут на одной из листовок: «Я капля в океане».

Но вместе они — океан.

Майдан — пока отстояли. Именно отстояли. В прямом смысле этого слова. Здесь, по-моему, была вся украинская милиция, и резервных сил у власти больше нет. Чего от нее ждать дальше, я вообще не представляю. В отличие от прямой и предсказуемой, как дважды два, власти российской, Виктор Янукович  непредсказуем совершенно. Пока наступило затишье. Установился некий паритет сил. Ни у той, ни у другой стороны нет явного численного преимущества. Но все равно тут ждут силового варианта и готовятся к нему. Я тоже жду. Мне кажется, до газа дело все же дойдет. Янукович один раз проиграл уже Майдану, который не дал ему стать президентом, и подобного развития событий во второй раз он, очевидно, не хочет совершенно. Так что, думаю, он готов к крайнему варианту. Но, опять же, понять его логику совершенно невозможно.

А Украина той ночью — ночью штурма — все-таки вошла в ЕС. Во всяком случае — Майдан точно. На одном из проходов через баррикады тут так и написано: «Вход в Европу».

И лежит этот вход именно через Майдан. Во всех смыслах.

А украинцы молодцы. Просто чумовые мужики.

Отстояли.

Воля!