Насчёт “грандиозной” мысли об “антихристе”.
То Иисуса просто не было, то Он был только Богом, без человеческой природы (армяно-григорианская вера; и тогда неизвестно, как смотреть на голгофские муки), то только человеком (и тогда непонятно, с каким Богом имеем дело), то “клоном”, то вообще не умирал на кресте; а теперь оригинальнее - “это был антихрист”.
Приведём отрывок об определении истинности одного из таких заблуждений из исторической повести 12-го века.
_______________________
“Перед царицею по делам службы явились два брата, сыновья [бывшего] военного министра Саргиса, которые в это время были очень ею возвеличены: военный министр Захария и министр двора Иван. Там же были и все влиятельные лица: сподвижник ангелов, боговдохновенный католикос Иоанн, несколько епископов и другие знатные лица. Когда католикос Иоанн вознес бескровную жертву и совершил литургию, все достойные приступили вкушать просфору. Военный министр Захария тоже захотел получить просфору, но священники не дали, так как он по вере был армянин. Смущенный; Захария дерзнул стащить просфору и съесть. Католикос, воспламенившись, как огонь, сильно обличил его за это и сказал: “ни один из православных не позволит себе во время священнослужения добровольно дать вам, армянам, просфору, похитить же ее — неужели найдется [способная на это] собака?”.
Пристыженный Захария отправился в свою палату. Во время обеда во дворце он говорил нечестные слова и хулил нашу веру. Когда боговдохновенный католикос ему отвечал и разъяснял, Захария, не будучи в силах противостать ему, сказал: “Я — военный человек, не могу препираться с тобою; я позову учителей нашей веры, которые вместо меня посрамят тебя!” Католикос Иоанн ответил: “да будет воля Христа и Приснодевы богоматери, которые постыдят отвергающих их”. Выслушав это, Захария послал человека к католикосу своему, епископам, вардапетам и ученым. Иван же [брат его] запрещал ему это, говоря: “перестань делать это, мы знаем, что вера грузин — истинная вера!” Но Захария не послушался его. Явились католикос Ванский и все вардапеты. Поставили стол для суда и сели, с одной стороны, царица Тамара, уповающая на царицу [небесную], царь Давид и знатнейшие из грузин, с другой же стороны — Захария и Иван Мхаргрдзели. Пригласили католикоса Иоанна… Когда настало время, все смолкли, главенствующие из армян начали излагать велеречиво и пространно веру свою. Католикос [Иоанн], исполненный небесного дара, разумно объяснял и мудро отвечал, ниспровергая их слова и утверждая свои. Прения затянулись до вечера.
Боясь продления рассказа, ограничусь [несколькими] словами. Вам известны словесные чары армян, они подняли сильный вопль, но над ними была одержана победа, равная важности прения… Католикос Иоанн… произнес: “дом Таргамоса, собравшийся в качестве врага и притеснителя правой веры! Знаете ли вы, что дьявол овладел человеческим родом? Омрачив глаза его разума, он его покорил ворожеям; отступившие от бога и не знавшие его стали приносить жертвы идолам, луку, чесноку, крапиве. Но бог, не забывающий творение свое, беседовал с Авраамом и потомством его. Затем Моисею дал закон и суд; напоследок, движимый милостью к нему, снизошел с неба [к человеку] один от святой троицы, — сын и слово божье, от девы Марии плоть восприял и сделался подобным человеку, ибо он восприял плоть человеческую от девичьей крови и душу разумную, вращался среди людей и исполнил все определенное ему. Когда ему предстояли страшные страдания на кресте, он устроил вечерю с 12 учениками и совершил Пасху, причем положил начало новому, обобществляющему таинству. “Взял хлеб, переломил его, дал ученикам и сказал: “примите, ядите, это — тело мое во оставление грехов”; также и чашу: “пейте из нее все, это — кровь моя”. Раньше он говорил: “если не будете есть плоть сына человеческого, не будете иметь части со мною”, и еще: “плоть моя истинно есть пища и кровь моя истинно есть питье”, и много еще таких слов. Теперь отвечайте мне: верите ли вы этим евангельским словам?”. Те ему ответили: “это не подлежит спору, он дал нам тело свое и кровь, чтобы есть и пить их для бессмертия. Это великий дар от бога нам: исповедуя Христа богом, есть тело его и пить кровь его”. Католикос произнес торжественно: “хорошо, дети мои! Раз вы это признаете, веруйте и в то, что вечеря та была новым заветом и новой Пасхой, и все, признающие Христа богом и человеком, священнодействуем, вспоминая страсти его; едим тело его и пьем кровь его, это — закон наш и заповедь новая!” Армяне ответили: “Это так, нет никого, кто бы этого не знал”. Католикос сказал: “теперь знайте, если ваша вера лучше, через вас хлеб превратится в тело Господа, если же лучше наша вера, через наше священнодействие превратится он в тело господа”. Те сказали: “пусть будет так!” Католикос произнес страшное для слуха слово: “покажем веру делами, а не словами!” Они ответили: “делай, что хочешь!” Католикос сказал: “Я дам вам одну собаку, буду ждать три дня, в течение которых по ночам вы будете совершать литании и молиться; эти три дня держите собаку без пищи. Одну собаку дайте мне, буду ее три дня держать без пищи, по ночам буду совершать литании и молиться. Проявится правая вера. На третий день я совершу бескровную жертву, вынесу собственными руками просфору и, хотя это не подобает, положу ее пред вашей собакой. С своей стороны вы тоже возьмите просфору и положите ее пред моей собакой. Чья просфора будет съедена, вера той стороны не правая. Если будет съедена ваша, стыдитесь вы, если же наша, будем пристыжены мы!”.
Когда цари и народ выслушали это, они удивились и ими овладело бессилие. Прийдя в себя, они сказали католикосу: “то, что ты сказал, страшно даже выслушать!” Католикос еще сильнее настаивал на своем. Хотя армяне этого и не хотели, но все же обменялись собаками и разошлись по своим палатам. Царь, сильно волнуясь, говорит католикосу: “кто в состоянии сделать то, что ты сказал? Все это до того поразительно, что не только сделать, но даже представить себе и выслушать трудно!” Католикос спокойно ответил: “За это дело я взялся, надеясь не на себя самого, но на Христа бога, чтобы он показал верующим — у кого правая вера и кто православен, из чьих рук он приемлет бескровную жертву, в чьи руки предает себя на заклание агнец божий, или кто вкушает его тело и пьет его кровь. Преданные православию, мы покажем истину. Царь и грузины, помогите мне!”. Царь и народ, выслушав сказанное католикосом, удивились и разошлись. Была пятница, преступили к литании, с одной стороны, царь, католикос и все священное собрание, — епископов было мало, ибо царь созвал не церковный собор, — с другой стороны — армяне и Мхаргрдзели Захария и Иван. Обе стороны бодрствовали всю ночь. В субботу снова начались литании, равно бодрствовали всю ночь, на рассвете же все направились в церковь, молясь богу со слезами. Обе стороны приготовили святую трапезу и плакали. Когда католикос закончил возношение святой жертвы, он поднял на дискосе страшное тело за нас вочеловечившегося Христа бога и направился к своим, говоря: “свят, свят господь Саваоф, полны небо и земля славы его!”. Он обратился к армянским епископам и братьям Мхаргрдзели, ко всем последователям их веры и сказал: “слушай, дом Таргамоса. Вы знаете, что вочеловечившийся за нас бог дал нам есть тело свое, сказав: “если не будете есть плоть мою, не будете иметь жизнь, сие творите в мое воспоминание”. Апостол тоже говорит: “Хлеб этот, который мы преломляем, разве не приобщение плоти Христовой?” Если богу угодна ваша вера, этот хлеб станет телом Христовым, если же ему угодна наша вера, он нами будет преложен в плоть господа. Да не будет, чтобы кто-нибудь стал отрицать это! Приведите собаку, которую я дал вам; хотя это и не подобает, но я положу пред нею этот святой хлеб. Если она осмелится дотронуться до него, тщетна наша вера. Разрешим привести и вашу собаку, предложим ей хлеб, вами освященный, наблюдайте, что будет, на нем будет показано, чья вера угодна Христу!” Армяне не хотели отвечать, но нельзя было, они были вынуждены сказать ему: “тебе подобает делать то, что ты определил!” Собралось множество народа видеть, что будет. Католикос, выслушав армян, сказал: “Я сделаю!” Он приказал собравшимся отступить и стать кругом, чтобы все видели славу божью. Народ отступил. Католикос выступил вперед в облачении, держа в руках страшную ту и освященную жертву.
Царь и весь народ с удивлением наблюдали. Католикос стоял твердо, как красиво воздвигнутая башня, с лицом украшенным. Он приказал привести собаку, которая три дня ничего не ела; привели собаку, изможденную от голода. Католикос торжественно возгласил: “Христос царь, вочеловечившийся для спасения людей, распятый за нас, погребенный, воскресший и вознесшийся на небо к Отцу, давший нам плоть свою, чтобы творить твое воспоминание! Тебе, владыко, угодна вера наша грузинская, сохрани неприкосновенно страшную, нами освященную плоть твою и не допусти приблизиться к ней. Приими ее в жертву неподвижную и покажи народу этому путь истинный, призри на жертву сию и посрами противников наших!” Закончив молитву, он положил пред собакой частицу страшной бескровной жертвы. Увидев хлеб, собака сорвалась с места и приблизилась к нему, но она сильно закричала и не могла дотронуться до святыни. Видя поразительное чудо, царь и народ пришли в недоумение. Католикос и все собравшиеся громким голосом завопили: “велик ты, господи, и чудны дела твои”. И раздался голос радости, смешанный со слезами, во славу божью. Армяне, чувствуя бессилие, стояли в оцепенении. Католикос попросил царя успокоить народ. Когда смолкли голоса, он обратился с осиянным лицом и грозным голосом к священникам армянским и к братьям Мхаргрдзели: “внимайте и знайте, что бог, невидимый, неосязаемый и недоступный для какого бы то ни было зла, незлобен; он сам соизволил превратить хлеб этот в плоть свою. Не удивляйтесь, ибо он сам сказал: “да будет свет, и появился свет; суша — и явилась она, слово его из ничего создало сушу. Хлеб этот является плотью его не иносказательно, а на самом деле; и что могло к нему прикоснуться? Тело его и хлеб одно и тоже, или же одно из них лучше другого?”.
Армяне, хотя и не желали этого, но невольно должны были сделать. Священники их стояли, привели собаку, бывшую у их католикоса, и подбросили ей “жертву” свою, которую она сразу подхватила. Грузины стали благодарить бога радостным голосом и, как бы танцуя, говорили: “велик ты, господи, и чудны дела твои!”… Армяне стояли молча, как лягушки без болота, у них были притупленные взоры, как у священников Астарты некогда. А радость, надежду и благодарность к богу, какую чувствовали грузины, невозможно пересказать.”
_____________
И это ведь наиболее “лёгкий” случай.
Поиск 
Форумы
Тема закрыта
Претензии предъявляйте к “предкам”.
