Интервью предпринимателя о ситуации в “датском королевстве”
В.Дымарский― Добрый вечер! Программа «2015». Мы ее ведущие: Оксана Пашина…
О.Пашина― И Виталий Дымарский.
В.Дымарский― Да, одна из последних программа «2015», потому что в следующем году она будет, — если она будет, — уже называться «2016». Как известно, мы обсуждаем знаковые, что ли, и заметные общественные явления, происходящие в нашей стране. И одно из таких явлений, я бы сказал – это появление целой серии роликов в YouTube, который всколыхнули интернет-сообщество и не только интернет-сообщество. Это ролики Дмитрия Потапенко, управляющего партнера Management Development Group…
Д.Потапенко― Лучше – предприниматель.
В.Дымарский― Лучше – предприниматель. Потому что это ни о чем не говорит.
Д.Потапенко― Самое главное, что это никто не воспроизведет и не запомнит. А те, кто начинает искать, начинают выражать недовольство, что сайт плохой и название не находится, того нет, этого…
В.Дымарский― Вот! Всех критикуете, а сами-то чего?
Д.Потапенко― Да, а сами — чего такое… плохое…
В.Дымарский― Дмитрий прославился…
Д.Потапенко― В кавычках поставим.
В.Дымарский― …Тем, что он выступил с очень резкими критическими замечаниями в адрес власти, в адрес вообще всей, я бы сказал, экономической системы и предпринимательской и коммерческой. Так что сегодня будем об этом говорить, Оксана.
О.Пашина― Давайте для тех, кто, может быть, не видел и не слышал – может быть, есть и такие люди – скажите, что это за четыре удара по экономике?
Д.Потапенко― Для тех, кто не видел и не слышал, не знаю, насколько имеет смысл смотреть меня любезного. Это был Московский экономический форум. Я заходил туда почти случайно, потому что для меня это была какая-то новая площадка, и формат был непонятен. И зашел я туда, в общем, условно говоря, на 25 минут. И мое условное выступление, вернее ответ на вопросы, которые были поставлены, это было 7-8 минут в эфире. И потом один из депутатов пытался научить меня как «родину любить». Поэтому был такой когнитивный диссонанс, который вызывал, в общем-то, и реакцию, на мой взгляд.
Если говорить о четырех ударах, которые нанесены экономике, — потому что основной посыл был, в том числе, на этом МЭФе типа: Нам нужно менять экономический курс страны, — но я уже не первый раз говорю, я задаю всего один сакральный вопрос: Собственно говоря, а кому надо менять этот курс?
В.Дымарский― И в какую сторону.
Д.Потапенко― Не в этом дело. Вот покажите мне этого сумасшедшего, которому нужно поменять этот курс. Это, условно, нужно мне, как предпринимателю, потому что меня рвет от того, чем я занимаюсь, потому что моя эффективность, она крайне снижена. Потому что я, мужик здоровый, с высшим образованием, еще и не с одним, с какими-то сертификатами по ИСО, по ГАПу – и я понимаю, что это все надо в шредер, забывать и об этом не говорить, потому что это бессмысленно как высшее образование… Потому что все, что я знаю, оно лежит совершенно в другой плоскости.
И когда к нам приезжают какие-то зарубежные гуру, я всегда говорю, давайте вызовем Илона Маска и, ласково заглядывая ему в глаза, скажем: «Товарищ Илон Маск, а расскажите, как часто вас вызывают в налоговую инспекцию на беседу о среднеотраслевых показателях по заработной плати в ваше отрасли? Приезжает к нам какой-нибудь Кийосаки – мы его вызываем и говорим: «Товарищ Кийосаки, а скажите, сколько стоила аттестация рабочих мест в регионе, в котором вы работали: 2 с половиной тысячи рублей или 3 с половиной тысячи, и как вы их проходили?» И я понимаю, что это будет точно – ребята зависнут сразу. Ни один переводчик мира им это не переведет даже с суперским знанием языка.
Поэтому, когда мы говорим, кто же нам все-таки мешает и кто должен поменять – те, кто, собственно говоря, есть бизнесмены и есть предприниматели. Бизнесмены – это люди известные. Они входят в список не только «Форбса̀», мы их видим каждый день по телевизеру – вот для них всё хорошо. Понятно, что они являются людьми-подписантами, потому что обращение с ними происходит как в том, достаточно известном видео: «Мальчик, подойти сюда – здесь распишись. И, кстати, ручку не забудь мне вернуть…» — потому что ручка-то – это святое.
И кому нужно менять? Вот кто этот человек? Покажите мне этого человека, кому нужно менять. Как только вы мне покажете этого человек, кому нужно менять, все станет на свои места. Этим людям, которые, в том числе, проводят пресс-конференции…, не надо.
В.Дымарский― Но подождите, есть же объективная экономическая реальность?
Д.Потапенко― И что?
В.Дымарский― Плохо…
Д.Потапенко― Кому?
В.Дымарский― Ну как? Ну кризис, экономика рушится.
Д.Потапенко― Не-не-не, минуточку! Она рушится у нас с вами. Основная проблематика у мелкого и среднего
бизнеса — у него нет сбыта. У него некуда продать свои товары и услуги. И точно так же работников НРЗБ.
В.Дымарский― Сейчас такие протекционистские меры для российских предпринимателей.
Д.Потапенко― Да нет никаких протекционистских мер…
В.Дымарский― Импортозамещение.
Д.Потапенко― Слово красивое, но только что оно означает, никто не придумал. Это все замечательно, все отлично.
Ну так вот, у нас же много разных политологов. Они раскладывают некоторое количество команд, почему-то не называя их ОПГ – организованная партийная группировка – они почему-то там стараются уходить от этого всего, но это реальные ОПГ, которые бьются за доступ к телу. И, собственно говоря, они между собой как-то поделили страну. Нас там много, но мы нахлебники…
В.Дымарский― Им же тоже надо иметь что-нибудь…
Д.Потапенко― У них есть все.
В.Дымарский― А что делить?
Д.Потапенко― А вот теперь возвращаемся к приснопамятным 90-м, не к ночи… Почему мне всегда говорят, что я зову в приснопамятные 90-е, но я тем, кто находится в таком, что называется, шизоидном состоянии, могу только ответить следующее: Ребята, 90-е, «нулевые» и 15-е никак не отличаются, но это не означает, что я вас зову в 90-е. Это означает, что и 90-е, и «нулевые» и 15-е – плохи. И это значит, что у вас должно в голове возникнуть: я вас зову, извините, в 20-е, когда у вас возникнуть визионерское ощущение, какой должна быть страна и что вы для этого должны сделать. Потому что и то, что мы создали и то, что было, оно одинаково погано.
Так вот, возвращаемся к 90-м. Почему схемотехника осталась та же самая, собственно говоря, когда не к ночи будут помянутые какие-нибудь «ореховские» отжимали у «солнцевских», то в целом у них подход был очень такой же простой. Сначала они делили территорию. Потом, когда возникали конфликтные истории, они там либо выращивали «кабанчика» — так назывался, собственно говоря, бизнесмен, — потом его отстреливали и бизнес, как говориться, дербанили. Когда возникали конфликты на более высоком уровне, то сначала были беспредельщики, которые друг друга стреляли, а потом был все-таки мидл-менеджмент – можно применить такое слово, — который отжимал бизнес по краям как раз этих группировок. Принципиально что поменялось – при этом весь остальной народ находился в состоянии, что может подъехать «мерин» и его там могли взорвать чисто случайно рядом с какими-то группировками. То есть принципиально схемотехника не поменялась. Только, что называется, костюмчики поменялись, мигалки стали легальными и стволы стали легальными. То есть схемотехника 15-х и «нулевых»…
В.Дымарский― Вы не будете спорить – вот вчера наш президент с гордостью говорил об итогах своего правления, — что благосостояние выросло…
Д.Потапенко― Но все зависит от точки отсчета.
О.Пашина― Чье, да?
Д.Потапенко― Ну, во-первых, чье – это отдельная история, а зависит от точки отсчета. Потому что, безусловно, ежели вчерась вам было 10, а сегодня вам чуть-чуть побольше – вы просто выросли. Извините, вы выросли! Это физический процесс. Если вчерась нефть стоила 8-10, а сегодня она стоила 100, а сейчас она стоит 40, и мы прожираем то время, в котором она была 100, то благосостояние выросло-то отчего? Мы какой-то труд прямо вложили? Потому что мне, например, за то, что происходит в экономике стыдно. Потому что, когда мы берем бюджет 90-х, который поганый… и так далее по спуску, извините, нефтегазовые доходы там – все экономисты говорят – 6, 8, 9 процентов, сейчас – 55. Получается, что экономика перестала существовать как класс, и она перестала существовать.
О.Пашина― Но вообще, у меня такое ощущение сложилось вчера по ответам президента, что ему не очень интересна экономика; что вот тот ответ, который он частично читал по бумажке…
Д.Потапенко― А это, простите, все знают. Это практически официально: папе интересно совершенно другое…
О.Пашина― Да, ответы он, вообще, подготовил как-то немножко заранее, до этих последних дней, когда нефть упала, когда вырос доллар.
Д.Потапенко― Ему важно, как его признают за рубежом.
О.Пашина― Вы что-то услышали для себя в его ответе? Потому что я ничего не услышала ничего для вас. Может быть, я невнимательно слушала.
Д.Потапенко― Поймите, не должно быть… Еще раз говорю: его интересы, они другие, и они должны быть другие. Вот у любого мальчика есть эго, вон оно есть у любого мальчика: у меня, у кого угодно. Очень хочется быть большим и страшным. И вот на своей территории ты, если ты большой и страшный – всё конкурентов нет – где хочется быть большим и страшным?
В.Дымарский― В соседнем дворе.
Д.Потапенко― В соседнем дворе, точно. Морду там набить. Но есть одно маленькое «но»: там такие пацаны – эти пацаны, они как-то не воспринимают, что ты главный пацан в этом дворе, они начинают бить тебя по морде прямо как самого нижнего. И тут ты огребаешь, и когда ты осознаешь, что ты тут-то крутой пацан, а там-то ты, оказывается, самый последний прихлебатель – то вот то-то когнитивный диссонанс!
О.Пашина― Хорошо. Тогда такой вопрос: А кто может заставить государство заниматься экономикой?
Д.Потапенко― Кто такое «государство»?
О.Пашина― Ну, я не знаю… Власти. Смотрите, я так понимаю, что всех может заставить что-то делать только президент. Он услышал про курсанта на БМВ – тут же выяснили, кто это, что это. Он услышал, условно, про ребенка – тут же выяснили…
Д.Потапенко― «Папы» на всех не хватит.
В.Дымарский― Как он ездил… помните, там с Дерипаской чего-то…
Д.Потапенко― Да, вот эта, собственно говоря, ручка…
О.Пашина― Кто должен это сделать?
Д.Потапенко― Не будет он этого… Вот еще раз говорю: для этого он должен обратить внимание… то есть в какой-то момент должны сказать: «Давайте он будет заниматься нашей страной». Причем он будет заниматься, чтобы не просто происходило откапывание на ура через 10-15 лет, когда упадет… дай бог ему здоровья, произойдет вся эта история, — а что, извините, он войдет в историю как человек, построивший экономику. Потому что экономики нет. Мы рассуждаем о мифе, которого не существует. Какая экономика, когда мы просто тупо… Вот нам не принадлежат недра. Они принадлежат князю Владимиру, каким-то там Батыям…. Вот кого-то мы там порубили, и вот мы теперь все это качаем, качаем… Мы-то классные ребята — качать умеем.
А вот простите, не к ночи помянута, возвращаемся опять к экономике. Мы говорим: «Вот у нас есть «АвтоВАЗ». Да никакой не «АвтоВАЗ» это «Рено». У нас нет вообще никакой экономики. Экономика возникает тогда, когда мы выворачиваем ярлычки за рубежом у буржуя, и буржуй говорит: «Ой! Сделано в России». Выворачиваем его машинку и говорим: «О-о! Сделано в России!»
О.Пашина― Хорошо. Почему тогда вы критикуете эмбарго? Вот, пожалуйста, вам отрезали эти пути. Не будет ни помидоров турецких, ни еще чего-то. Давайте свое.
Д.Потапенко― Подождите. А какая взаимосвязь между тем, что мы закроем сами себе холодильники…?
О.Пашина― Ну, наверное, надо себе дать по рукам. Вот все время руки тянуться к заграничным помидорам
Д.Потапенко― Мне кажется, и руки не надо… С руками обрезать, чтобы уж…
О.Пашина― То есть по рукам – и заставить себя выращивать отечественные. Может быть, вот так.
Д.Потапенко― Нет, лучше начать с горла. Знаете, лучшее средство – гильотина. Понимаете, все же начинается с базисного. А есть ли отечественный продукт? А он когда-то просуществовал? Мы говорим, вот при советской власти… Вы знаете, можно с 13-м годом сравнивать…. Я помню политэкономию…
В.Дымарский― Вы помните еще это, да?
Д.Потапенко― У меня диплом советский, и у меня пять баллов по истории партии, извините, так уж на секундочку. Я из той эпохи, когда я еще был комсомольским секретарем…
В.Дымарский― Наш человек!
Д.Потапенко― Поэтому у меня еще «Дневник комсомольского секретаря» на столе лежит — очень забавная книжка.
Поэтому всю эту историю я помню. Так вот, возвращаемся к 1913-му году. Для этого должны быть базисные наработки, которые позволяют делать отечественный продукт. У нас физически нет. Когда мы рассказываем: Вот у нас там картошка… ФТС…
В.Дымарский― А что у нас будет делать государство? Или рынок должен сам делать?
Д.Потапенко― Не надо употреблять это матерное слово «государство». Есть конкретные персонажи, люди. Вот они должны. У нас основная проблематика заключается в том, что государство и есть бизнес. Вход во власть – это инвестпроект. С помощью законов, с помощью административных барьеров они просто зачищают рынок.
В.Дымарский― Государство – это крупные бизнесмены.
Д.Потапенко― Да, государство – это крупные бизнесмены. И всегда же есть соревнование. Это же давняя философская притча: соревнование злата, что называется, против стали. И в данном случае все же понятно: сталь просто подчинила себе злато и все, на этом все закончилось. По сути дела, сегодня кто будет олигархом… Вас завтра могут назначить. Могут сказать: «Подойдите сюда! Молодой человек, вы сегодня уйдете, а вы распишитесь – вы будете сегодня олигархом» — всё! Потому что сталь сказала злату. Все, схемы нет. Это на большом уровне. На мелком уровне все происходит достаточно банально. В муниципалитетах маршрутчики разрабатывают, разрабатывают маршруты – приходит мэр, губернатор и принимает закон и вводится муниципальное ГУП – всё! И там ездят уже муниципальные автобусы. А это что означает? Что эти маршрутчики потеряли. Физически они закупили транспорт, фактически, с точки зрения маркетинга «раскормили» этот маршрут – и все, у них все отобрали. И люди ушли на улицу.
В.Дымарский― А скажите, по вашим представлениям, по вашему общению с коллегами: все предприниматели вашего формата, вашего размера это понимают и так считают?
Д.Потапенко― Предприниматели – да. Все, кто работает в конкурентной среде, это всегда понимают.
В.Дымарский― А почему… почему…
Д.Потапенко― Почему рот не открывают?
В.Дымарский― Да.
Д.Потапенко― А дело в том, что большая часть предпринимателей понимают, что…
В.Дымарский― Потому что они зависят.
Д.Потапенко― Мы все зависим. И я завишу точно так же. Я являюсь частью системы. И это надо четко себе понимать. И наезды, что бизнес у нас непрозрачный, он сложно находится… Вот сетевые хомячки как-то начали сейчас отбомбливаться. Я вчера был у коллег на «Дожде», я говорю: Поймите правильно, я в трезвом уме и здравой памяти… То есть я должен подставить своих акционеров, себя под то, чтобы я бы чего-то открыл рот – и у меня завтра закрыли. Уже такие истории были, причем они были практически в прямом эфире. У нас было одно из заведений – магазин — в Москве. И Леша Егоров снимал такую программу, называлась: «История всероссийского обмана». Суть там была достаточно примитивна. У нас там общежитие для взрослых абсолютно, у нас магазин стоит и рядом стоит чепок, то есть небольшой магазинчик – торгует алкоголем, только алкоголем. И у нас есть алкогольная лицензия. Так вот нам специально посчитали, что у нас 99 метров до входа. И был спор…
В.Дымарский― А должно быть 100. У этих там пятьдесят шагов, что называется, они стоят напрямую… Только вышел сюжет, потому что понятно: долгая съемка, смонтировали… — через два дня понятно, что у нас отбирают лицензию. А там не было ни фамилий, ни адресов, только была картинка. Но чиновники, с которыми я работаю… и интерьеры… они же все это прекрасно понимают. Даже такая… без ООО, без фамилий, без ничего – нам просто отжимают лицензию, и мы были вынуждены сдать объект в аренду. И когда мне начинают рассказывать: «Дима, а давайте вы раскроетесь…», — я говорю: «Ну то, что вы нашли, да, многое из того, что нашли мое, а дальше – извините, идите в лес. Этим занимаются совершенно другие люди, и вот когда вы будете массовым инвестором, тогда я буду НРЗБ».
В.Дымарский― А не получается ли, что вот это чудище под названием государство, оно, что называется, вообще режет то, что приносит яйца.
Д.Потапенко― Не совсем так. Давайте так: представим, что я буду государство, и я в принципе делаю правильно. Ведь в чем основная засада-то: государство российское, вернее, эти люди, они сделали идеальной систему воспроизводства…
В.Дымарский― Для себя.
Д.Потапенко― Конечно. Она воспроизводит сама себя. Основная проблема их только одна: нас слишком много. Надо не 140 миллионов населения, а нужно миллионов от силы 80 – и у нас будет Катар. Вот, если бы мы передохли…
В.Дымарский― Извините, на нашу территорию нас мало.
Д.Потапенко – А―а, на эту территорию – мало, а для тех ресурсов, которые они продают – много. Ведь основной бизнес – это труба. Потому что, если был другой бизнес… Вот, когда мы говорим о великом государстве, вообще, государстве, задача государства и, в том числе, извините, президента, премьер-министра и всех остальных, называя своими именами – захватывать экономические рынки. Другого бизнеса у них нет.
Когда сюда приезжал ни к ночи помянутый Буш, он чем занимался? Он, по сути дела, захватывал наш рынок с точки зрения «ножек Буша». Назовите рынок, который мы захватили с точки зрения нашего продовольствия? В основном-то идет что? Мы типа пытаемся оружием торговать…
В.Дымарский― Газ.
Д.Потапенко― Газ, нефть. Мы пытаемся где-то впихнуть свое оружие, а для оружия должны быть куда более накаченные мускулы. Для этого у нас должно быть большее количество союзников, а у нас сейчас союзников, что называется, только Науру, если мне не изменяет память. Очень крупное государство, они признали что-то… Северную Осетию, Крым, по-моему…
О.Пашина― Они признали всё, они исключительно верны, да.
Д.Потапенко― Я считаю, что это все-таки серьезный экономический партнер Российской Федерации. Главное, чтобы россияне вспомнили, где она находится.
В.Дымарский― Меня, знаете, что удивляет? Я посмотрел здесь какие-то цифры. Вот все: «Украина, Украина на грани дефолта», – то, что мы каждый день слышим. Оказывается, Украина – все-таки небольшой, но положительный рост.
Д.Потапенко― Вот то, что я наблюдаю в Украине – там ребята пытались делать мою встречу с предпринимателями Украины, но там организаторы как-то легли на дно, я сказал: О’кей, это их, в общем-то, засада — у Украины, конечно, непростое положение, потому что война – это в первую очередь, понятно, жертвы, люди и это ужасно, а во вторую очередь – это, к сожалению, экономика. Экономика – когда ты каждый день бросаешь несколько миллионов гривен, просто сжигаешь, по сути дела в топке. Потому что, ну что: выстрел – это деньги, выстрел – это деньги. Даже человеческая жизнь — это тоже деньги.
В.Дымарский― Хорошо. Но мы же тоже: выстрел – деньги. Наш выстрел — тоже деньги.
Д.Потапенко― А как мы вот сарайчики и гаражи бомбим в Сирии – тоже очень красивая картинка.
В.Дымарский― Тогда мне объясните. Если это деньги, то государство-бизнесмен теряет свои деньги.
Д.Потапенко― Абсолютно верно.
В.Дымарский― Ради чего?
Д.Потапенко― Понимаете, нас точно обвинят, что мы только о своей мошне думаем – это безобразие. «Папа» вчера сказал, что, собственно говоря, не очень дорого нам обходится…
О.Пашина― Это бюджетные учения.
Д.Потапенко― Это бюджетная вся история. Хотя кто-то уже там подсчитал, что там 500 миллионов долларов закопано приблизительно.
В.Дымарский― В Сирии?Д.Потапенко― Да, да, в Сирии. Соответственно, не берусь оценивать, но реально все, что скидывается туда, это колоссальные деньги. Наличие там нашей базы, зарплаты и каждый вылет – это деньги, причем колоссальные деньги. И всегда хочется задать вопрос: А где обратно деньги?
О.Пашина― Отдача в чем?
В.Дымарский― Не все меряется на деньги – скажут вам. А есть и безопасность, обороноспособность.
Д.Потапенко― К сожалению, и это можно перевести в деньги, потому что в первую очередь это жизни людей. То есть мы для экономики — я, в том числе, вы, в том числе – мы какая-то сумма в деньгах. Как бы мы себе корону на голову не вешали, как бы крылья не расправляли, мы — деньги. Как и затраты – там, в том числе, на наши похороны, упаси господь нас, но, тем не менее – это же деньги в конце концов. Или на госпитализацию тоже…
О.Пашина― Мы — такой бюджетный проект.
Д.Потапенко― Мы – бюджетный проект. В общем, нас можно кремировать. По крайней мере, в кремлевскую стену нас закапывать не придется, это все-таки дороговато. Но все равно возврат должен быть.
У нас куда большая террористическая угроза в Ингушетии, в Дагестане. У нас есть, извините, если уж быть объективным, когда мы говорим, что боремся с терроризмом – у нас Афганистан. У нас Афганистан перестал существовать? У нас перестал существовать наркотрафик из Афганистана? То есть, собственно говоря, у нас, если посмотреть, к границам примыкает существенно более агрессивные… и большее количество поставщиков, называя своим красивым именем, — поставщиков, которые могут и идеологию продвинуть и террористов. То есть опять-таки деньги в виде террористов загнать.
В.Дымарский― Смотрите, Дмитрий, из того, что я вижу, выходит такая картина, что все-таки там какие-то разговоры идут, дискуссии: что делать дальше, как делать дальше? И я смотрю, что основные тренды, как сейчас модно говорить, они идут не в сторону либерализации, развития рынка, а в сторону предложений… там товарищ Глазьев предлагает деньги печатать и так далее. То есть, если будут изменения, то они будут в ту сторону.
Д.Потапенко― В любом случае, к сожалению, как ни покажется странным, надо рассуждать не о роли существующих правителей, а о созданной системе. Сейчас они являются заложниками созданной системы, и это иллюзорность, что они пойдут по какому-то иному пути, кроме как мобилизационная экономика.
В.Дымарский― Слушайте, как прокурор Чайка не может заводить дело на самого себя…
Д.Потапенко― Конечно. Это системность.
В.Дымарский― …так же и они не будут менять систему.
О.Пашина― Тогда такой вопрос: А зачем вы, вообще, выступили? Это просто из серии «я не могу молчать»? Потому что вы рассчитываете на кого? Бизнесмены вас не поддерживают, они бояться – вы только что сказали. Власть не будет ломать свою собственную систему – ей это не нужно. Президенту — неинтересно. Нам как потребителям, таким вот рядовым — нам все равно, кто нам будет продавать эту картошку: государство, вы или какой-нибудь Иван Петрович. И что? Вы — в белом и чистом поле.
Д.Потапенко― Я знаю, что я в белом и чисто поле. Дело в том, что – еще раз подчеркну – система все равно сломается. Если говорить о потребителе каких-то – в кавычки поставлю – «моих услуг», их нет, физически в природе не существует.
Там, если вы посмотрите мое выступление на форуме, я взял листочек и просто зачитал ответы на вопросы. У меня не было там ни обращений типа: А вот «папа» не прав… или господин Гутенев, которого я только узнал потом – что «вы там неверно сказали…».
В.Дымарский― Это который председатель комиссии, что ли?
Д.Потапенко― Да, я только потом узнал, что его ВВ зовут. Я только прочитал вопросы и просто на них ответил – всё. Я ни с кем не собирался дискутировать. Я там толкнул Пашу, Павла Николаевича, говорю: Паша, я пойду, собственно говоря, все, что надо, я сказал — я могу отвалить.
О.Пашина― Я все сказал, да.
Д.Потапенко― Паша дернул меня за руки, говорит: «Ради приличия – люди очень приличные собрались – посиди еще пару докладов». И тут понеслось! Когда меня начинают бить с ноги… но меня с ноги бьют регулярно, просто это происходит не в такой лайтовой версии, когда мне говорят «Дмитрий…» — вот у меня некая комиссия в Швейцарии. Я просто забыл задать вопрос, какая сумма комиссии… Меня Паша дернул как-то – я не сформулировал, не сартикулировал вопрос – сумму комиссии. У нас у каждого есть комиссия с каждой сделки, просто надо обозначать ее.
То есть потребитель – я прекрасно понимаю, что его не существует в природе. Но еще раз говорю, что система идет по принципу СДД – «сожрите друг друга». Она пожирает самою себя. И, кстати, за «башнями» как раз-то там это понимают существенно лучше. И, когда мне задают вопрос: оппозиция – не оппозиция…, я говорю, простите, самая главная оппозиция, она за «башнями». Потому что они тоже понимают, что это у них идет СДД. Они пожирают друг друга, а вот мы, сирые, убогие – мы 128-й вопрос. Потому что после выступления мне звонили, простите, ну такой уровень депутатов – говорят типа: «Иди к нам». Я говорю, парни… И мне вот задают регулярно вопрос: туда пойдешь – сюда пойдешь… Мне можно любые сейчас погоны привесить, но если нет права изменить систему, меня вставлять в эту же систему без толку: я буду такой же урод, как они. И основное – это изменять систему принятия решения, а не девочек в борделе менять. Потому что вот эта «смена девочек в борделе» не приведет ни к чему. Это точно так же, как кровати там переставить.
О.Пашина― Но вы не боитесь вообще просто каких-то серьезных последствий для себя?
Д.Потапенко― У меня эти последствия регулярно, поймите правильно. Они были, есть и будут. Всё, что происходит в моей жизни, это вещь неприятная. Ну дальше-то что? Хорошо, давайте все сдохнем на коленях, давайте! Система, она все равно поджирает. Я делаю на том уровне, на котором я могу. Я встречаюсь с предпринимателями, чтобы, грубо говоря, в каземате они не чувствовали одиночества и темноты, но я делаю на своем низком уровне с теми очень ограниченными — и это правда – ресурсами, бюджетами, возможностями. Но потому что я четко для себя знаю, что страна – это предприниматели, которые что-то делают руками. Я их тоже костерю очень часто, много, но, тем не менее, я делаю то, что могу.
В.Дымарский― Много еще вопросов. Но мы сейчас вынуждены прерваться на небольшой выпуск новостей.
О.Пашина― Я напомню, что бизнесмен Дмитрий Потапенко у нас в эфире. Мы продолжим.
НОВОСТИ
В.Дымарский― Еще раз добрый вечер! Программа «2015». Оксана Пашина и Виталий Дымарский, мы сегодня ведущие. И в гостях у нас бизнесмен, предприниматель скорее, правильно?
Д.Потапенко― Потому что бизнесмен – это выше. А я так… крошки со стола сгребаю.
В.Дымарский― Хорошо. Предприниматель, собирающий крошки со стола, Дмитрий Потапенко, который прославился у нас последние дни, да и не только дни – может быть, даже месяцы – своими яркими выступлениями по поводу состояния российской экономики.
Дмитрий, знаете, какой вопрос у меня родился накануне нашего небольшого перерыва? Теперь я его задам вам, чтобы у вас было время на него ответить. Вы правильно говорите, что так или иначе, рано или поздно эта система рухнет, увы…
Д.Потапенко― Она сейчас трещит.
В.Дымарский― Вот какой запас хода?
Д.Потапенко― Ну, смотрите, запас хода – это здоровье «папы» — тут надо для себя понимать, и тут часы тикают в обратную сторону, и это не зависит от нас и от него не зависит, потому что можно продлить жизнь и до ста лет, но есть активный интерес к жизни. И рядом подбираются молодые, условно молодые «шакалы», которые, собственно говоря, и будут вершить дальнейшую историю. Временной лаг… ну, я думаю, что в целом в силах и в состоянии лет 10-15 он в состоянии удержать этих нукеров, которые раскормились и которые сейчас прямо там смотрят в глаза, целуют в попу, но у каждого из них затаилась какая-то детская обида, которую он никогда не распознает, потому что, к сожалению, он находится в системе замкнутой, он ее изменить не может. Либо он ее должен жестко поменять… Все равно там есть детская обида, и кто-то удавится, и все равно кто-то обидится.
В.Дымарский― Дмитрий, смотрите, почему люди, которые вокруг «папы», как вы говорите, — их что, устраивает нынешнее положение?
Д.Потапенко― В целом – да. Кроме одного, их не устраивает одно: они тоже хотят быть «папами».
В.Дымарский― Нет, я думаю, что есть одна вещь все-таки: дети за границей, недвижимость за границей, деньги за границей…
Д.Потапенко― «Золотой парашют» должен быть.
В.Дымарский― А верховная власть отрезает сейчас нас от Запада, мы становимся все более и более изолированными.
Д.Потапенко― Да, естественно…
В.Дымарский― Зачем я все это копил, если я не смогу поехать во Францию, на Лазурный берег?
Д.Потапенко― А здесь, собственно говоря, почему часы тикают в «папы» в обратную сторону, а у этих парней в другую сторону? Есть точка, как говорится, бифуркации, где, собственно, оно и рванет, где разорвет это все в сторону. Потому что у каждого из них есть та самая обида: почему он, накопив… И чем больше у него состояние, тем больше у него как раз недовольство. Оно внутреннее. Внешне-то, наоборот. Этим людям принадлежат СМИ, который сейчас просто в захлеб целуют… Потому что он не сам целует, а он целует с помощью денег. Но внутри-то он понимает: «Я накопил такие деньги, и почему я ими не могу распоряжаться, как считаю нужным?»
В.Дымарский― Какие-то санкции. Я попал под санкции…
Д.Потапенко― «Зачем мне это надо?» И он по тихому, естественно… Они, как шакалы, ходят и ждут, когда лев сдохнет.
В.Дымарский― Я имею в виду, а он не является – лев – заложником?
Д.Потапенко― Он заложник, он абсолютно…Я еще раз говорю, я не просто так сказал: все сейчас в этой схеме – и «львы» и «шакалы» – они заложники системы, которую они создали. Потому что, как мы говорим, демократия, более-менее, и дерьмо, но она, тем не менее, лучшее из того, что придумали. Система сдержек и противовесов, когда, собственно говоря, ты понимаешь, что есть такие люди, есть такие люди, а ты всего лишь являешься таким, полумягким арбитром и выстраиваешь, чтобы был гармоничный – я подчеркиваю это слово – гармоничный баланс. А там нет гармоничного баланса. Там есть клубок целующихся змей. То есть они на каждой встрече целуют друг друга в десна, а у каждого, что называется, была бы возможность воткнуть шило – воткнул бы. Они не гармоничны, потому что система… вот вы правильно говорите, государство – совок номер 2. Да, мы обмотали… это вот как просто, по сути дела, заткнуть крышку с паром – всё. И вопрос не недовольства нижнего персонала, который – понятно, вывел ОМОН на улице – и всё, их задавить на раз-два. Но только есть одна основная проблема: недовольство есть и среди ОМОНа, и где оно рванет… Вот в этой системе возникают внутренние напряжения, и эти напряжения никуда не сливаются.
Вместо того, чтобы государство само развивалось на внешние рынки… то бишь всегда есть агрессия в любом человеке, в любом государстве – эту агрессию надо уметь выпускать, направлять ее в нужное русло – в экономическое русло. И вот эта задача как раз государя, государственных людей. А они занимаются просто закручиванием этого краника…
О.Пашина― То есть фактически делать ничего нельзя. Нужно сидеть и ждать, пока все сожрут друг друга, а потом, в нужный момент…
Д.Потапенко― Нет. Смотрите, вы же задали вопрос: Дима, ты же занимаешься чем-то? Ну вот я этим занимаюсь. Я делаю то, что я считаю нужным. Как оно срастется? Я делаю на своем уровне для той маленькой страны, микроскопической, я подчеркну страны, которая есть, с теми возможностями пусть дохлыми, слабыми, кривыми, косыми – я не все умею, и я сам себя за эту регулярно казню, для меня главный арбитр – это я сам – каждый делает на своем месте…
О.Пашина― Политикой вы заниматься не хотите. Искать каких-то союзников вы не хотите.
Д.Потапенко― А какие там союзники? Они все регулярно приходят. И ко мне, ни к ночи помянуты, приехали ребята-дальнобойщики, сами приехали. Нашли телефон через кого-то, позвонили, встретились. Говорят: «Дима, нужна какая-то помощь… Тебе, если надо помощь…» — потому что там периодически какие-то хомячки вылезают — сильные специалисты, блин, в грузоперевозках – рассказать, как надо родину любить. Люди сами приехали, то есть люди сами организовываются.
В.Дымарский― А они самоорганизовываются исключительно за счет собственного интереса?
Д.Потапенко― Конечно.
В.Дымарский― Они дальше своих интересов не смотрят.
Д.Потапенко― Шире никто не пойдет.
О.Пашина― Кстати, про дальнобойщиков: А почему так вот всё? Так получилось?
В.Дымарский― Дальнобойщики же считают, что вот отмените этот «Платон» вместе с Ротенбергами – и все будет хорошо.
Д.Потапенко― Они так не считают.
В.Дымарский― Или они видят все изъяны системы?
Д.Потапенко― Они видят большую часть изъянов системы, но для себя надо понимать, что там проблемы там даже не столько… Ротенберг – последняя капля. Потому что рынок транспортных услуг перегрет предложением и недогрет спросом. А, собственно говоря, если у нас не будет транспортных потоков за рубеж, если они не будут иметь возможность…, они не будут зарабатывать. И Ротенберг – это просто последняя пуля в голову. Поэтому step-by-step, нельзя сожрать слона…
В.Дымарский― То есть внутрироссийская торговля…
Д.Потапенко― Это все копейки. А внутрироссийская торговля падает, и это уже все признают. По-моему, последние данные – то ли 14, то ли 13 процентов, предпоследние данные были – 11 процентов. Еще раз говорю: нельзя обматывать страну колючей проволокой. У нас сейчас экономика – это колониальная экономика. Мы выкачиваем – только не мы, а вот бизнесмены, а не предприниматели – выкачивают углеводороды, меняют, и привозят потом туземцам, собственно говоря, колокольчики-бубенчики и, собственно говоря, телевизор. Ну, первое, что привезли, не к ночи помянутый, в отключенный Крым – это телевизор. Потому что, ну вот как без телевизора? То есть ни пожрать, ни там… Главное – это телевизор большой эмчеэсовский. Посмотрел нам панель, думаю: господи, что это?
О.Пашина― Возвращаясь к дальнобойщикам, тем более, вы общались с ними: почему протест, который начался так ярко, он практически ушел в никуда.
Д.Потапенко― А потому что его не просто сливают, ребят шельмуют… То есть первое: федеральные каналы о них ни слова. Мелкие каналы – что могут, делают. Но, собственно говоря, вы сами знаете, какая сила… какая у вас аудитория и какая девятичасовой программы «Время». Вы просто осознаете всю эту историю. Плюс подключаются «ольгинские», которые сейчас куда-то там переехали, они не «ольгинские», которые рассказывают, что все они там работают в черную…
В.Дымарский― В соцсетях.
Д.Потапенко― Да, в соцсетях которые формируют всю эту историю. Даже они сами признают, что подрубаются персонажи, которые не имеют никакого отношения к дальнобоям в прямом смысле; делают какие-то ассоциации, то есть, по сути дела, такие попы гапоны, то есть их сливают по полной. А ребята стоят под Москвой. А у них еще и деньги кончаются, то есть там жесть-жесть.
О.Пашина― А действительно ли, так велика вера, как вы говорите, в «папу». Потому что он вчера отвели, что «я сам из рабочей семьи…, но платить будете».
Д.Потапенко― Для себя надо понимать, что кроме «папы» никто не занимается здесь ничем. Поэтому тут вопрос не веры, а вопрос отсутствия возможностей. Если бы была возможность куда-то дернуться в другое окно, и это окно бы сработало, все бы куда-то дергались. Но тут как бы примет «папа» это решение или не примет, к сожалению…
В.Дымарский― То есть это просто такая извечная российская монархическая традиция – прийти к царю?..
Д.Потапенко― Монархическая история. Но мы сами построили эту монархию, и, к сожалению, на сегодняшний день по-другому нельзя.
В.Дымарский― И, кстати, в связи с этим возникает вопрос: Эта система, которая вам так не нравится, да и вам тоже, и Оксане тоже, я думаю – кто, вообще, больше виноват: те, кто ее создавали – вот эти люди власти, или то, что называется, низы?
Д.Потапенко― Нет, мы виноваты. То есть поймите правильно, «папа», он реально выходец из народа. Люди, которые рядом с ним – тоже это народ. То есть не надо себя делить на «они» и «мы». Они – это мы же.
В.Дымарский― Это мы такие?
Д.Потапенко― Это мы такие. Еще раз говорю: это мы такие. Когда мы переносимся на полянку, когда я общаюсь со своими коллегами-предпринимателями, это мы исповедуем вот это патерналистское отношение, то есть мы ждем все время бога, царя, отца. Я понимаю, что у нас у всех были проблемы с отцами в детстве. Но черт побери, ты же вырос! Ты уже штанишки одел, ты что-то уже в штанах держишь. Ну будь любезен, иди тогда вари щи и не морочь голову. Когда ты ждешь бога, царя и отца, тогда всё — вот тебе ярмо на шею повесили и хлыст дали. Если ты хочешь просто получить тупо других рабов, то ты-то несвободный человек…
В.Дымарский― Не только бога, царя и отца, а еще и государство. Все же хотят, чтобы тебе государство что-то такое сделало. Сам ничего не хочешь сделать.
Д.Потапенко― Конечно. Не будешь делать. Вот об этом, собственно говоря, когда Оксана задавала вопрос, что каждый из нас может сделать: каждый из нас на своем месте может делать работу…
В.Дымарский― А не идти на поклон к государству.
Д.Потапенко― И не только к государству. Даже изменять государство… Потому что даже строительство государства российского – это такая же работа после работы. Собственно говоря, когда задается вопрос: «Вот ты ходишь на радио телевидение…». Я точно могу абсолютно сказать… Это было лет пять тому назад еще, когда у меня не было никаких программ на радио и телевидении – я их сам инициировал. Когда мы, предприниматели все время занываем, что вот нас СМИ неправильно отображают, я говорю: «Слышь, оторвали задницу – и пошли делать!» Вот можно поныть… Вот я четыре года был в эфире: «Финам», «Сити», «Комсомолка», ОТР. Ребята, вот я после работы, которая, может быть, не самая большая, — я шел и работал еще раз. Ну, и не мне вам рассказывать, какие там ставки, что это не зарплата, на это прокормить семью нельзя, тем более, приходя на полчаса в эфирную студию. У меня секретарша, которая подписывала все время эти договоры, ржала просто над заработной платой, которую могут начислить, ну, потому что все понимают…
Вы говорите, чтобы о нас правильно говорили в СМИ – ну так вы сделайте что-нибудь. Я просто помню, я, встав на вашу сторону, приглашаю к себе гостей. Там небольшая сетюшка маленьких супермаркетов возле метро, торгующая молочкой – все приблизительно поняли, что это в Москве. Я пытаюсь пригласить человека на беседу. То есть я, предприниматель, где будет только экономика. Блин, мне говорят: «Обратитесь к нашему пресс-секретарю». Я так: «К кому!?» Говорю: «Вас там сколько человек?» Он говорит: «Нас сто человек, но надо к пресс-секретарю».
Вот я не знаю, как у вас, я могу вам четко внятно сказать: Если ко мне человек, чиновник приходит с пресс-секретарем, он – дебил! Огромными буквами: он дебил точно! А еще, если пресс-секретарь садиться в эфирную студию – он просто олигофрен, вариантов никаких. У меня не было ни одного ни разу… Я еще раз говорю, я не журналист, у меня кривой русский язык, «четыре» мне, видимо, ставили из-за жалости, но вот железяка: сидит в эфирной студии пресс-секретарь – я понимаю, что с гостем будет попадос. И это у меня было сто из ста. Может быть, у вас другая статистика, ничего сказать не могу. Я же, еще раз говорю, не журналист, и в союз журналистов меня не примут, потому что с языком у меня плохо…
О.Пашина― Надо сказать слушателям по секрету, что Дмитрий Потапенко пришел без пресс-секретаря.
В.Дымарский― Я хотел спросить. Ваш тезка Дмитрий Медведев с 8-го по 12 год – вот какая-то была смена «папы».
Д.Потапенко― Условная, да.
В.Дымарский― Условная. Мы же помним: «Свобода лучше, чем несвобода», «Хватит кошмарить бизнес». Ничего не сработало.
Д.Потапенко― А это и не могло сработать. Вы поймите, коллеги, как оно могло сработать?
В.Дымарский― Он же искренне этого хотел, я не сомневаюсь.
Д.Потапенко― Ну, допускаю. На мой взгляд, задача идеологии – показывать розовый слонов, когда, собственно говоря, нечего жрать. Поэтому задачи идеологии исполняет прямо на пять баллов. И дайте мне первые три кнопки ТВ и пару кнопок радио – и завтра все будут ходить в красных штанах и приседать. Потому что с помощью этого инструмента Овертона можно доказать абсолютно все и завтра легализовать каннибализм и считать, что самое прогрессивное движение – это каннибализм.
В.Дымарский― Люди не понимают, что они жертва пропаганды?
Д.Потапенко― Как они могут понять? С 1917 года: Кто был никем, тот стал всем. Мы снесли так называемую элиту. И мы все равно мы ждем царя. У нас за все эти века не возникло одно огромное слово: «Ответственность». Что при советской власти, что сейчас – не возникло слово «ответственность». А что такое ответственность? Это, в том числе, принимать того «папу», которого ты выбрал со всеми плюсами и минусами. Не с точки зрения пропаганды, а принимать, как говориться, и ставить ему на вид. Он менеджер, и точно так же, когда ты ставишь себе менеджера в мэры, ты будь любезен… он менеджер, это исполнитель.
В.Дымарский― Это прямая связь между экономикой и политикой.
Д.Потапенко― Абсолютно. Извините, меня всегда поражает… Мы, когда пытаемся ремонтировать кухню, что мы делаем? Мы худо-бедно ее чертим на бумажке кто криво, кто косо. Потом мы ездим по магазинам: смотрим, что поставить. Потом мы думаем где это все расставить, как это все расставить. Потом мы вызываем таджиков, потом мы им по частям даем деньги, потом мы их выгоняем – меняем на следующих таджиков, и тоже ими недовольны. Ну черт побери! То есть мы, ремонтируя кухню, составляем план, требуем его исполнения и требуем увольнения человека. Так, черт побери! – государство российское – это твоя страна. Так что ж ты сидишь жопой ровно и ничего не делаешь? Ни составляешь плана… Когда ты приходишь к бюллетеню – раз в шесть лет кинул – всё, можно расслабиться! И потом говоришь: «Чё-то да, вот этот Вася Пупкин, он чего-то плохо… А давайте мы на Потапенко поменяем. Он чего-то говорит хорошо». Нет, не пойду, родной! Вот ты план составь, дай мне – я его исполню Нет плана – извини, я — мимо кассы, я не умею. Мне нужно ТЗ – чего ты хочешь получить — под названием «страна».
О.Пашина― Они ничего не хотят. Вот вы любите исторические экскурсы. Мы за это время воспитали несколько поколений, которые радостно минимизируют свои потребности. Они говорят: «Никогда не жили хорошо, нечего и начинать» Всё. Они счастливы. Что вы хотите, сделать их насильно еще счастливее?
Д.Потапенко― Нет, тут, к сожалению, мы вернемся к тому, когда нам назначили нового «папу», у него была уникальная возможность – это самая большая претензия – я сейчас ее произнесу, эту фразу дословно: у него была уникальная возможность принудить жить страну при демократии. Именно принудить, потому что, к сожалению, для того, чтобы человек начал нести ответственность, начал нести и думать… Если за 70 лет воспитано 4-5 поколений без слова «ответственность», к ответственности надо приучать. А к ответственности мы детей приучаем, извините, до трех лет. Потому что он должен нести ответственность за то, что он вытирает себе попу. И если он не научился вытирать себе до трех лет попу, он не будет ее вытирать и в 18 лет, и в 20, и в 30. И у нас выросло здоровое поколение здоровых лосей мужиков, которые живут с мамой. И он не может построить отношения с бабой, потому что он, блин, с мамой, сволочь живет! Всю жизнь он живет с мамой, и вот что его мама там одобрит… Одобрит, не одобрит – это твоя жизнь. Тебе дали паспорт. Ты половозрелый здоровый лось – иди, ошибайся… Да, мы все ошибаемся, я ошибаюсь, у всех у нас вырастают шрамы и рубцы на шкуре, но это твоя жизнь, твоя ответственность. Может быть, это неправильно, но она неправильной, может быть, для кого, но она правильна для тебя. Будь мужиком, женщиной… человеком в конце-то концов.
В.Дымарский― Тут главная проблема отсутствия демократии – то, что все эти чиновники – мэры, губернаторы и так далее – они отвечают только перед человеком, который их назначил, не перед избирателем.
Д.Потапенко― Естественно.
В.Дымарский― Хорошего назначил – хорошо. Плохого назначил – плохо.
Д.Потапенко― Да. Рейтинг обеспечил… Когда мне один из губернаторов говорит: «Вот ты мне рассказываешь, а у меня в регионе 5 тысяч городок с населением 20 тысяч человек, и я, естественно, буду врать им, что я проложу дороги, сделаю то… Потому что экономически нецелесообразно это прокладывать». Я говорю: «Слышь, ты, мужик, ну вот хорошо, пусть тебя «папа» назначил, но дальше действуй по-мужски. Если ты понимаешь, что экономика региона не тянет туда прокладывать дороги, значит иди и общайся с этим людьми. Получай по рогам за то, что не можешь проложить дороги. И все, что ты можешь говорит: «Ребята, есть компромиссный вариант, — условно говоря, — придется переселяться туда-то…» — но это будет мужской поступок. Да, ты огребешь очень много. Да, может быть, ты отработаешь единственный и неповторимый, да, может быть, один срок, а даже, может, и не доработаешь. Но это будет создание региона. Если ты хочешь, конечно, сохранить свое кресло и жить на этим кресле ровно, то да».
К сожалению, в этом-то и проблема, что они все идут на сделку с совестью. А сейчас, по сути дела, к власти должны прийти люди, которые предадут систему. Потому что мы находимся настолько в глубоком… Вот сейчас экономисты говорят, что следующий президент получит все проблемы. Да он не получит и десятой доли проблем, потому что сейчас мы сифилис лечим присыпками. Мы полируем все, а носик-то уже провалился, он уже давно провалился. И сначала придется – к сожалению, будет очень шоковая история – осознать, что у нас нет ни носа, что у нас кости уже посыпались; и что мы раскрутили глобус, потыкали туда пальчиками и поссорились со всеми рынками…
В.Дымарский― В общем, надо зачать нового человека, новый организм.
Д.Потапенко― Конечно, надо зачать новое. И то, что у нас есть от нужного, всего от силы 10-20%. Вот эта пропасть между реальностью и этим заполированным сифилисным носиком, она колоссальная. Потому что, еще раз говорю: мы поссорились с рынками. Мы все время говорим, что мы боремся за то, за пятое и десятое. Еще раз говорю: экономика является первичной. А потом либо появляется политика НРЗБ она и в дерьме экономика. Другого варианта нет. Мы сами себе все порезали. Это наша проблема, в том числе, и моя. Как-то так.
В.Дымарский― Вы очень часто в своих выступлениях ссылаетесь на зарубежный опыт. Вы работаете во многих странах и так далее. У меня тоже есть, во-первых, не предпринимательский опыт…
Д.Потапенко― Тем не менее.
В.Дымарский― У меня есть опыт жизни. Там тоже очень тяжело, это очень тяжелое дело – предпринимательство.
Д.Потапенко― Однозначно. Бюрократия там в разы жестче и хлеще.
В.Дымарский― Я во Франции жил, там ужас…
Д.Потапенко― Там вообще социализм победил, что называется. Там надо, что называется, черненьких и желтеньких нанимать на работу. Главное – чтобы у них был местный паспорт. Там социализм победит и страна еще этого хлебнет этого так называемого социализма. Социализм – это всего лишь схемотехника, когда кто-то за тебя уже что-то платит, кто-то конкретный – тут надо для себя понимать. Бюрократия там существенно хуже. Но там есть другая фишка. Дело в том, что по большом счету государства как машины там не существует. Оно существует, по сути дела, в виде программного обеспечения и набора законов. То есть там чиновник уязвим. То есть можно совершенно спокойно посудиться или там Трампу послать по известным адресам… Существующему президенту, существующей там экономической власти он может с большой трибуны послать по известным адресам, и после этого Трамп не будет лежать звездочкой и ему не будут вколачивать, что называется, эти «космонавты», как надо любить Обаму. Это не будет – от слова «совсем». У нас, извините, завтра список «Форбс» просто выйдет на трибуну «Пионерской правды», скажет что-то по поводу «папы» — и завтра им скажут: «Джентльмены, пройдите сюда, распишитесь и отойдите в сторону, потому что у нас есть следующий кандидат на эту должность.
О.Пашина― Уже никто не скажут, потому что был пример, и все всё понимают.
Д.Потапенко― Да, уже все понимают, конечно, собственно говоря. «Мечел» у нас… «Где у нас этот джентльмен? А где у нас врачи из Следственного комитета. У нас хороший Следственный комитет, там работают хорошие хирурги». Поэтому у нас вся эта история, она развивается, понятно как.
В.Дымарский― Ну что, будем благодарить?
О.Пашина― Да, спасибо!
В.Дымарский― Дмитрий, спасибо вам большое за этот эмоциональный всплеск.
О.Пашина― Предприниматель Дмитрий Потапенко. И будем ждать.
В.Дымарский― И приходите еще к нам.
Д.Потапенко― Зайду, конечно.
В.Дымарский― Может быть, раскачаете все-таки людей.
Д.Потапенко― Я думаю, что не только… Во-первых, там основная проблема за «башнями» и «башни» рвут друг друга очень серьезно, и это все выльется наружу.
В.Дымарский― Да, а мы безбашенные.
Д.Потапенко― Да.
В.Дымарский― До встречи через неделю!
О.Пашина― Всего доброго!
LOBVEK Приезжает к нам какой-нибудь Кийосаки – мы его вызываем и говорим: «Товарищ Кийосаки, а скажите, сколько стоила аттестация рабочих мест в регионе, в котором вы работали ? 2 с половиной тысячи рублей или 3 с половиной тысячи, и как вы их проходили?»
И я понимаю, что это будет точно – ребята зависнут сразу. Ни один переводчик мира им это не переведет даже с суперским знанием языка.
Цитировать