ведьмино заклятие

Эта история случилась еще в эпоху когда на просторах существовал советский союз.

Жила бабка Агафья на самом отшибе деревни Кокушки, лет наверное, сто с гаком. да и то сказать-на краю-и соврешь. Далеко за деревней в лесу дремучем, где только волки с медведями рыскают. Была Агафья не какой-нить там персональной пенсионеркой,  гордостью колхоза Красные Кокушки, и  не героиней труда, а обыкновенной ведьмой,  по простому говоря, колдушкой. Власти с ней пытались бороться, меры принимали, и даже за сто первый километр хотели выселить. Да только выяснилось, что за 101 км от Агафьиной избушки, обьект военный и строго засекреченный. И бабкина избушка -развалюшка будет там рядом с “кузькиной матерью” смотреться несколько неоднозначно. C другой стороны, через 101й км, город современный и многоэтажный, но колхозное начальство сочло, что ведьма Агафья за свою тунеядскую жизнь, угол в таких барских хоромах не заслужила. Ну не любят в колхозах эзотериков всяких. Правда, гадать к Агафье вся прекрасная половина Красных Кокушков бегала как на работу, регулярно.  В общем, оставили бабку в покое. Только раз в месяц, участковый Пуареев приходил проводить с ней профилактические беседы,  а заодно гадануть, не гуляет ли от него благоверная Машка. Так и жила себе бабка Агафья среди волков, медведей, и сплоченного колхозного коллектива. Тихо жила, в избушке на лесной опушке.  Cобирала в лесу травки всевозможные,  ведьмовские, корешочки тайные, воду из реки Кокушовки заговаривала старинными наговорами. Короче говоря, вела праздный образ жизни на всю котушку, по мнению колхозного правления.

Тем временем, приближалась макушка года,  несознательный,  но весьма любимый молодежью праздник Ивана Купала. Лето вошло в свои права, и все чаще в лесу можно было наблюдать милующийся парочки. Администрация такого безнравственного времяпровождения не одобряла, но и не боролась, ибо страна взяла курс на улучшение демографической ситуации. Поэтому как только на лес нападала ночная тьма, извечный помошник воров и любовников,  в густой чаще то здесь, то там, начиналось шевеление, шелестение и хихиканье. Да такое, что участковый Пуареев, пробирающийся околицей к постоянному месту жительства, трижды сплевывал через плечо, и вместо Отче наш, вполголоса повторял устав строевой службы.

Бывший когда то стройным, а теперь приобретший какую то нездоровую черноту автобус, подбрасывало на ухабах. При этом он кудахтал как курица, и из него по ходу движения выпадали какие либо детали, так что водителю приходилось останавливаться, и поднимать их с тем, чтобы продолжить движение. Таких потерь уже скопилось изрядное количесвто на задних рядах салона. Будущий агроном Иван Сигайло возвращался домой в родную деревню для прохождения практики. Учился он в столичном вузе, куда его по большому блату определил папа колхозный председатель, и последний раз в родных Кокушках студент был только прошлой весной.  Cказать что студент Сигайло учился хорошо-значит, погрешить против истины.  Только из уважения к папиным агрономическим заслугам, и кокушанским продуктам, вагонами приходящими в первопрестольную, студента Сигайло еще терпели в институте, и более того, держали на хорошем счету.  Cтудент Сигайло это все знал, и если чему и научился, то пользоваться папиными административными ресурсами. Многочисленным девицам, крутившемся возле него, он представлялся сыном важного партийного работника с аристократическими корнями, на старости лет поселившемся в своем родовом поместье, чье название с французского переводиться не иначе как “Поселение настоящих мужчин”. А первый Сигайло и владелец Кокушек был на самом деле, потомственный граф  Де Сигайль, решивший остаться в России, восхитившись её красотами после 1812 года, а в оcновном, крепостными девками и крепостным правом. И каждой из восторженных студенток, потомок славного рода де сигайлей обещал аристократическую руку, горячее сердце истинного шевалье, и поездку на историческую родину настоящих мужчин, где их ждут поистине незабываемые впечатления и роскошный прием, на что девицы велись безотказно.  Но на этот раз, аристократический отпрыск Ваня Сегайло устремился на практику без девичьего эскорта, и ехал от самого вокзала райцентра до родной деревни даже не на папиной старой Волге оказавшейся не на ходу. По этому поводу, студент Сигайло пребывал в печали и глубокой задумчивости сильного подпития. Автобус чихая и издавая клубы пыли вьехал в Кокушки. Папа встретил сынка скупой слезой и душевным подзатыльником. Думаешь, я не знаю чем ты в своей Москве занимаешься, француз хренов недоделанный? Геть домой, мамка заждалась.  Ваня подхватил свой рюкзачок, и нехотя пошлепал вслед за родителем. Cсовершенно не заметив, что за ближайшей березкой, спряталась его бывшая одноклассница, а ныне передовица производства,и завфермой Серафима Кулакова. Как ей это удалось ( в смысле спрятаться за березкой и остаться незамеченной)  совершенно не ясно, ибо габариты Серафимы были достойны звания передовика, да и задовика в той же мере. Cерафима Кулакова словно всплыла в захудалые Кокушки, и в нашу не располагающую к художествам действительность с полотен известного живописца, и любителя женских красот Кустодиева. Cима была влюблена в ваню что называется с горшковых детсадовских лет. Она смотрела на него коровьими глазами, и защищала от хулиганов. Первые годы, худенький Иван принимал ухаживания и покровительство Симы как должное, но к 6 му классу у него появлялись подружки,  весьма хорошо осведомленные своими родительницами по поводу должности худого и невзрачного паренька. И понеслось-учителя наперебой вешали физиономию ванечки на всевозможные доски почета и хвалили за любое слово, которое он произносил. Так, не прилагая больших усилий, Ваня и стал лицом школы. И завидным в будущем женихом. Вообще то ваня сигайло был умным, и даже талантливым мальчиком. Сначала ему было интересно учиться, и он даже хотел поступать на ветеринарный факультет, но учителя его захвалили, отец прочитал лекцию о непрестижности работы звериным дохтуром, а девицы убедили, что сима-заумная уродина. А такому как он, ванечке, нужна “фирменная девочка”. Беда вани была в том, что он во все это и поверил. А Сима так и ходила за ним безнадежно,стараясь не попадаться на глаза. Когда он уехал, она закончила курсы, и очень быстро выбилась в заведующие. Девка она была работающая, и все в руках у неё спорилось.  А Ваня тем временем гулял в столице, рассказывая открывшим рот девицам все новые и новые подробности происхождения своего предка, пращура графа Де Сигайло. А фантазия у Вани поистине была неисчерпаемая.

И вот самозванный потмомок знатного шевалье прибыл в родные кокушанские палестины. Побывав дома, и с кислой миной выслушав отцовско материнскую проповедь, иван отправился гулять по деревне. Девчата тут же окружили его кругом, а парни плевались и кривились, но кулаки держали в карманах-все таки председательский сынок как никак. И только две девушки держались поодаль от общего задорного гомона. Это была все та же кустодиевская Серафима, и еще одна местная жительница -зоотехник Соня Боброва, которая была совершенно равнодушна к ване, поскольку любила и была любима взаимно трахтористом Василием Нехаем. Поэтому, когда в этот день все пели и веселились, глаза у Сони были на мокром месте, потому как её любимого Васю, с которым они собирались сыграть свадьбу, отсылали работать в колхоз по соседству, Красный Серп за 100 км от Кокушек. Дескать, не хватает у них своих снопов такого класса. Cоня уж извелась вся-и к председателю ходила,  и на правлении кулаком стучала-ничего не помогает.  Не отпускают её с Василием, и точка. Хоть в церковь иди, свечку ставь. Вот только церквей у них в Кокушках отродясь не было, а если и была, то своротили давным давно. Да и негоже комсомолке по таким заведениям бегать. А вот ведьма бабка Агафья в лесу была………..

Вот и побежала к ней ночью со своей жалобой активистка комсомолка Боброва. Через пни колоды, да непроходимые заросли. Страшно зоотехнику Бобровой, а вокруг филины ухают, волки воют, кабаны хрюкают. Сама не помнила Соня как добралась до Агафьиной избушки, да внутри оказалась. А внутри жуть жуткая-летучие мыши по потолкам копченые, травы всякие поразвешены, да бытыльки с жуткого цвета зельями наполненные, в котле с варевом булькотит в печи, а сама Агафья в кресле качалке сидит, а на коленях у неё кот,величиной с теленка, черного цвету. Зачем явилась ко мне, активистка красавица? Не боишься что за визит ко мне, тебя из комсомола, и с доски почета уберут? Не боюсь, бабушка Агафья. Горе у меня, которому только ты и можешь помочь. Вона как! Ну сказывай! Увозят моего ванечку на чужую сторонушку, а меня не отпускают с ним! А ведь сегодня купалы ночь, когда девичьи мечты искренние сбываются! Пособи в моей беде, бабушка агафья, и я тебе добром отплачу! Интересно, каким таким добром? Взятку при исполнении предлагаешь? Да что вы, бабушка! Я просто с музеем местным договорилась, чтобы отныне вашу избушку считать этнографическим объектом, а не пережитком мрачного прошлого,а вы в накладе не останетесь-гадать туристам будете. Бабка Агафья для виду покочевряжилась, но все же согласилась стать объектом местного исторического наследия и филалом музея.  Придет говорит твой вьнош в кукушовке искупацо, вот  я ему и колдану-сделаю так, чтобы его в Кокушках оставили трудицо. Так что иди девка, и ни в чем не сомневайсо.

Тут огромный кот с теленка спрыгнул с ног  Агафьи, да так что зоотехника Боброва словно черным ветром сдуло-очнулась уже в деревне.

Наступал купальский вечер, когда все возможно, если ты любишь по настоящему. Девчата с парнями развели большой костер, перепрыгивали через него и водили хороводы. Поначалу председатель разрешать забавы мрачные антисоветские не разрешал, но комсомольская молодежь заверила его, что петь будут правильные песни, а ночное купание в реке, усиливает результаты сдачи норм ГТО. Вот и разносилось в это время над древними просторами-кавалеристыы сталин дал прикааз!!! А неподалеку от костра, в тени столетних дубов, притиснулась крепко зоотехник Боброва к трактористу Нехаю, и шепчет на ушко жарко жарко-Не бойся васечка, не отправит тебя злыдень Сигайло в колхоз Красный Серп! А Васька грустит, и даже целовацо не хочет-Фантазерка ты Соня. Ну как ты ему помешаешь? Вот увидишь. Уже скоро.

Летняя ночь Ивана Купалы все больше подкаралась к лесам, и реке деревни Кокушки. Все больше парней и девок плескалось в  реке, окатывая друг друга брызгами и хохотом.

Вышла на берег и бабка Агафья, и все глазами подслеповатыми на молодежь смотрит, будто высмотреть кого то хочет. Прищурилась старая и забормотала-Где ж ты соколик ясный, Нехай тракторист? Тут под плакучей ивой что то завозилось под дружный хохот девиц. Ну бабка Агафья, недолго думая, и пробормотала заговор в сторону окунавшего свои телеса парня. Раздался гром, сверкнула молния, и почему то резко запахло сероводородом.  Девицы издали коллективный визг, да так, что его слышно было аж до деревни Красный Серп, и в чем мать родила, выпрыгивали из воды. Из ивняка  полезло что то жутко зеленое, и явно нечеловеческого вида. Правда, матюкалось чудовище вполне себе по кокушански. И поминало оно почему то через каждое слово Симу Кушакову. А серафима только и смогла, что с приглушенным криком выдавить из себя -ваня -ванююшка! А Ванюшка, вернее то, что им недавно было, протянуло зеленую чешуйчатую лапу о шести пальцах, схватило передовицу производства Кулакову, и с едва различимым криком -ах ты зараза, утащило девицу красную в зеленые воды Кукушовки.

Все это время, пока продолжался переполох, бабка Агафья задом пятилась к своей избушке, крестясь и боромчя -вот те грех-перепутала, старя тетеря!!! Оказалось, что вместо вполне безобидного заклинания, которое должно было оставить трахториста Васю в деревне Кокушки, Агафье со слепу перепутала cлова, и превратила наследного графа Ванюшку де Сигайля в матерого водяного, естественно, что в силу старческого слабоумия и склероза, обратное заклинание она забыла напрочь. Когда скандал был в самом разгаре и все, включая небо, стало над Кокошками проясняться, стали спешно принимать меры. Бабку Агафью все же выслали за сто первый километр, правда, в третью сторону. Правда, на удачу колдушки, рядом оказался парк развлечений, так что бабулю быстро включили в калькуляцию плана развлечений, обозначив её избушку, как аттракцион. Развлекательным обьектом был признан и участок реки деревни Кокушки, где якобы по слухам,в образе водяного и русалки обитали студент Иван Сигайло и бывшая завфермой Серафима Кулакова. Вот так волею судьбы (или маразма бабки Агафьи), они все таки оказались вместе, чему Серафима была несказанно рада. И только иван сегайло целыми днями воет и распугивает рыбаков, привлекая внимание посетителей, и бывших односельчан, желающих посмотреть на его новый вид. А вот зоотехник Соня Боброва и трахторист Вася Нехай, подверглись взысканию за связь с антисоветской бабкой. Молодые погрустили, собрали пожитки, и уехали в другой город. Теперь у них двое деток, и они каждое лето навещают бабку Агафью с её аттракционом, но как только она собирается колдовать, cразу останавливают, зато с удовольствием едят её вкусные блины с медом.

Меток нет
Запись: ведьмино заклятие
опубликована 16 июля, 2015 в 21:25 и находится в Авторские блоги, Блоги |
Копирование разрешено ТОЛЬКО С АКТИВНОЙ ССЫЛКОЙ: